Дворецкий для монстров - Анастасия Волгина

— Новенький, — произнёс он высоким, мелодичным голосом. — От Кудеяровых. Интересно. Они редко берут со стороны.

Степан, услышав это, резко обернулся. Его обычно невозмутимое лицо исказила гримаса… нет, не злости, а скорее предостережения.

— Не отвлекай его, Элиас. Он при деле.

Торговец по имени Элиас медленно улыбнулся.

— Я и не отвлекаю. Просто отмечаю. Чужая кровь. Соленая. — Он повёл носом, словно принюхиваясь. — Военная. И… упрямая. Дом принял? Или ещё проверяет?

Я почувствовал по спине мурашки от странного ощущения, что этот человек видит меня насквозь: мою прошлую жизнь, мой скепсис, моё вчерашнее знакомство с Сумраком.

— Он при деле, — твердо повторил Степан, заслоняя меня своим коренастым телом.

Элиас пожал плечами и потерял ко мне всякий интерес, вернувшись к полировке бронзового колокольчика.

В это время Агафья наконец закончила собирать заказ. Она вручила Степану две плетёные корзины: в одной свёртки с кореньями, связки листьев и мешочек с цветками ромашки, в другой, аккуратно укутанный в мешковину, хрупкий саженец с тёмными листьями — белладонна. Рядом — огромный туго набитый мешок с удобрением из жуков, от которого исходил сладковато-гнилостный запах.

— С тебя, Степанид, — сказала Агафья, протягивая руку.

Степан достал небольшой кожаный мешочек, развязал шнурок и высыпал несколько старинных монет из темного металла с таинственными символами, напоминавшими те, что я видел на заборе особняка. Агафья пересчитала и, довольная, спрятала их за пазуху.

— Заходи ещё, милок. Передавай Рите, пусть осторожнее с саженцем. Он капризный.

Приглядевшись, я понял, что рынок был двояким. С одной стороны — обычная фермёрская ярмарка с запахами копчёной рыбы, свежего хлеба и квашеной капусты. Но взгляд переводишь — и картина меняется. Рядом тщедушный старичок с линзами в пол-лица торговал не мёдом, а «воздухом воспоминаний» — ловил что-то ситечком и закатывал в банки с притертыми крышками, внутри которых клубились туманные сгустки.

Чуть дальше разгорался спор: бородатый мужик в ватнике ругался на бурого медведя, обвиняя в загрязнении леса:

— Ты, косолапый, весь лес перепачкал! Мед с хвоей — такой цены не будет!

Медведь вставал на задние лапы, размахивая передними, и глухо рычал почти по-человечески:

— Р-р-р-р! Р-р-р-ра-ботал!

Миловидная бабушка в платочке зазывала покупателей:

— Корешки настудии! Кому настучать начальству? Грибы-сплетники! Узнайте все секреты соседей!

На пастбище позади рядов паслось стадо овец, у некоторых из которых была пятая лишняя нога, а у одной — розовая шерсть.

Степан прервал моё оцепенение:

— Постой здесь, я сейчас кое-кого проведаю и вернусь. Встречаемся тут через 15 минут. И помни правила.

Он растворился в толпе, а я направился к лавке с клетками. Я посмотрел на мешок.

Удобрение из жуков майки и аргиопы Брюнниха — звучало издевательски.

За прилавком стояла Аграфена, женщина с медными волосами, собранными в пучок, и глазами цвета спелой вишни. Она излучала мощное обаяние и сексуальность, и я пришёл в растерянность.

— Ой, а кто к нам пожаловал? — её голос был низким и бархатным. — Новенький? Военная выправка чувствуется!

Прежде чем я ответил, она щипнула меня за щеку.

— Аграфена Семёновна. Старая знакомая твоей Маргаритки, — представилась она с белоснежной улыбкой. — Как она, вредная? Всё со своими колючками возится?

Я объяснил цель визита. Услышав фамилию Кудеяровых, она оживилась.

— Ах, так я права, ты от Маргаритки! Тогда скидку дам, старая подружка. Как там её кактус-людоед, цветёт? — она показала на горшок с двумя корнеплодами, похожими на человечков, отчаянно пытавшихся выпрыгнуть, — мандрагоры от радости скачут! Передай, что на последнем шабаше моё зелье было крепче!

Она смеясь сунула мне холщовый мешочек с землёй — подарок для Маргаритки.

Я почувствовал предчувствие, мешочек был тёплым и в нем что-то шевелилось.

— Благодарю, но я не уполномочен…

— Да не скромничай! Всё передашь!

В этот момент появился Степан, его лицо исказила маска ужаса, и взгляд был прикован к мешочку.

— Выбрось! — просипел он с командой, от которой я разжал пальцы.

Мешочек упал, тихо хлопнул и разорвался, выпуская облако фосфоресцирующих спор. Споры осели, и на глазах у публики из земли полезли зубастые, агрессивные лианы с шипами-капканами. Они схватили себя за покупателей, бросались на прилавки, хватали яблоки, колбасы, амулеты.

Начался хаос: крики, рычание медведя, вспышки зелёного света. Медведь с мужиком, забыв ссору, отбивались от лиан, вырывавших у них туши и бочонки. Женщина в остроконечной шляпе пыталась заклинанием унять растения, но те цвели ядовито-розовыми цветами, плюющими кислотой.

Степан моментом оказался рядом и мы сработались — странное, эффективное братство.

Рычал Степан, когтистые пальцы и жёлтый огонёк в глазах. Он рвал лианы голыми руками.

— Направо! — крикнул я, заметив, как лианы окружили старика-торговца.

— Вижу! Держи! — отозвался Степан.

Я рубил ломом зубастые стебли, создав периметр — армейские навыки взяли верх.

— Огород чёртов, — проворчал я, срубая цветок, пытавшийся укусить за сапог.

Степан хмыкнул:

— Удобрение сработало.

С трудом отбиваясь от нечисти, мы отступили к «буханке», закидывая сумки с покупками. Аграфена на крыше лавки махала рукой:

— Передавайте Маргаритке привет! Скоро на шабаше увидимся!

Мы сели в салон, Степан нажал на газ, «буханка» подпрыгивала на ухабах, унося нас прочь от безумия рынка. Я смотрел в боковое зеркало, где рынок исчезал в лесном массиве. В ушах ещё стояли крики, рычание медведя и смех Аграфены.

«Так, — подумал я. — Обычный рынок. Никаких чудес. Просто фермеры, бабушки и… голодные болота. Всё логично». От этой мысли мне стало и смешно, и тревожно спокойно. Похоже, это и была моя новая норма.

Мы ехали дальше. Прежняя напряжённость, неловкость — ушли, выгорели в адреналине короткой схватки с зубастым огородом. Их сменила усталая, почти братское понимание. Мы молчали, но это молчание было комфортным, обжитым, как старая пара сапог после долгого марша. Каждый был погружён в свои мысли, но эти мысли теперь текли в одном направлении.

Но едва мысленно пытаясь успокоится, как в голове взорвался вулкан здравого смысла. Нет, ничего тут не «логично»! Что за чертовщина? Такое существует? Я видел в доках про хищные растения, мухоловок, непентесов… Но чтобы вот так — с шипами-капканами, чтобы они из спор прорастали и начинали воровать колбасу?! Это фильм ужасов! И медведь-то говорил, или мне показалось?

Я украдкой посмотрел на Степана, который сосредоточенно вёл машину по разбитой дороге. Его глаза не горели звериным желтым, но отблеск — странная лимонная рябь в радужке — оставался.

— И… э-э… — запнулся я, — у тебя с глазами всё в порядке?

Степан