Последний вольный - Виктор Волох

Я тяжело вздохнул, выпуская облачко пара.

— Диана. Неужели у этой суки батарейки никогда не садятся?

Я быстро просканировал будущее, хотя результат был предсказуем.

— Горелый внизу. Сторожит выход из лифтовой шахты, как цепной пес. Ждет, когда мы спустимся к нему в лапы. А его подружка решила срезать путь по стене.

Леся посмотрела на черное небо, где должны были появиться звезды, потом вниз, на ползущее свечение. Я видел, как в её голове крутятся шестеренки.

— Ты гадаешь, кто успеет первым? — спросил я. — Ветряна или Диана?

— Угу.

— Ставлю на Диану. Она ближе и злее.

— Ох… — Леся на секунду задумалась, кутаясь в шаль. — Мы снова бежим?

— План хороший, но нет. — Я покачал головой. — Слишком долго бегать от таких волков — плохая примета. У них вырабатывается рефлекс гончей: если дичь бежит, её надо гнать до разрыва сердца. Пора показать зубы.

Я вытащил стеклянный жезл обратно и вложил его в замерзшую ладонь Леси.

— Спрячься. Вон туда, за стальные балки шпиля, чтобы тебя с края не было видно. Когда появится Ветряна — ори так, чтобы в Кремле услышали. Махай этой штукой, как гаишник.

— А ты?

— А ты будь умницей и просто делай, что я говорю. Не высовывайся.

— Я не пай-девочка, Макс, — огрызнулась она, но я заметил, как уголки её губ дрогнули в попытке улыбнуться.

Она послушалась. Отступила в тень, за массивные опоры конструкции, так, чтобы оказаться вне зоны видимости подъемника и края крыши. Я остался один на продуваемом всеми ветрами мостике, ожидая гостей.

Едва Леся скрылась за стальными опорами шпиля, я прошел чуть дальше по техническому мостику. Несмотря на безумную высоту, воздух здесь был почти неподвижен — защитный купол особняка работал на совесть, отсекая ветер, чтобы гости, вздумавшие полюбоваться видом, не испортили укладку.

Убедившись, что отошел достаточно далеко, я сунул руку в карман и достал пару тяжелых латунных дисков, испещренных охранной вязью. Один я положил у перил, другой — у самой стены башни, создавая невидимую черту поперек мостика. Затем отступил в тень и стал ждать.

Вид был сногсшибательный. С этой точки Москва лежала передо мной как на ладони, расчерченная освещенными дорогами проспектов. Воздух был морозным и, глядя на россыпь огней внизу, я вдруг поймал себя на странной мысли. Я скучал по этому. Чего-то важного не хватало в моей тихой, пыльной жизни на Хитровке. Того самого чувства лезвия бритвы под ногами, которое я заново открыл для себя за последние двое суток.

Мертвенное свечение, ползущее по стене, исчезло на секунду, а затем появилось на моем уровне, просвечивая сквозь ажурные решетки ограждения.

Диана перемахнула через парапет с грацией кошки и ступила на мостик. Она увидела меня сразу. Замерла на долю секунды, оценивая обстановку, а затем двинулась ко мне — плавно, неотвратимо, как сама смерть.

Я подпустил её поближе. Метров на семь.

— Тын, — произнес я короткое командное слово.

Латунные диски на полу полыхнули золотым огнем. Между ними, от перил до стены и вверх, в черное небо, с гудением встала стена. Это был «Щит Сварога» — полупрозрачная, едва заметная рябь воздуха, через которую не пролетит ни пуля, ни заклинание, ни человек. Теперь ни одна физическая сила в этом мире и в соседнем тоже, не могла пересечь эту черту без моего разрешения.

Диана остановилась как вкопанная.

Она подняла руки, красивые, ухоженные руки убийцы, и я увидел, как вокруг её пальцев начинает собираться ядовито-зеленое сияние. Она смотрела на меня сквозь прозрачный барьер, и даже маска не могла скрыть её бешенства.

— Не утруждайся, — лениво бросил я. — Ты могла бы проломить его, будь я по ту сторону города. Но пока я стою здесь и держу контур своей волей, ты скорее надорвешься, чем сделаешь в нем дырку.

Она медленно опустила руки, гася магию.

— Это не вечно, Курганов, — произнесла она. Голос её был мягким, тягучим и смертоносным. Я снова почувствовал этот яд, личный, не профессиональный. — Твоя батарейка сядет раньше, чем мое терпение.

— Так давай скоротаем время за беседой.

Я скрестил руки на груди, небрежно привалившись к ограждению спиной к пропасти.

— Я давно хотел тебя спросить кое о чем.

Диана молчала, сверля меня взглядом.

— Для начала, мне было бы любопытно узнать, что вы, упыри, планировали сделать с Лесей, — продолжил я спокойным тоном. — Но я реалист и знаю, что правды ты мне не скажешь. Поэтому спрошу о том, что, кажется, волнует тебя куда больше служебных обязанностей.

Я склонил голову набок, всматриваясь в её фигуру.

— Откуда столько ненависти, красавица? Ты смотришь на меня так, будто я лично сжег твой дом и убил твою собаку. Мы знакомы? Или у тебя просто аллергия на мое лицо?

Диана сверлила меня взглядом сквозь золотистую рябь барьера. Тишина затянулась. Я только открыл рот, чтобы подтолкнуть её к ответу, когда она наконец заговорила.

— Ты не мог просто сдохнуть тихо, да? — Её голос был низким, вибрирующим от эмоции такой силы, что она почти физически ощущалась. Ненависть? Боль? Гнев? Всё сразу. — Я знала, что ты вернешься. Это всегда был ты, Курганов. Вечная заноза в мироздании.

— Так, — сказал я, приподняв бровь. — Давай попробуем еще раз, только без драмы. Почему…

— Заткнись!

Голос Дианы сорвался на хриплый визг.

— Не смей со мной разговаривать своим менторским тоном! Это была твоя вина. Всё это дерьмо — на твоей совести. И теперь ты пытаешься повторить? — Ядовито-зеленое свечение вокруг её рук вспыхнуло ярче, освещая безумие в её глазах. — Такие, как ты, всегда всё портят. Всегда делают хуже, пытаясь «спасти». Если бы тебя не было… если бы ты просто исчез, я могла бы всё исправить. Спасти тех, кто действительно был важен.

Внезапно она резко повернула голову вправо, глядя в пустоту над пропастью.

— Прекрати! — рявкнула она кому-то невидимому.

Я уставился туда же, проследив за её взглядом. Там было только черное небо и ветер. Я просканировал область магическим зрением — пусто. Ни духов, ни призраков.

— Эм, — протянул я осторожно. — Послушай, если ты ждешь подкрепления с воздуха, то…

— Тебе ведь снятся сны, правда? — спросила Диана, не глядя на меня. Её тон резко сменился на отстраненный, мечтательный, словно она вела два разговора одновременно — со мной и с голосами в своей голове. — Я вижу их, Максим. Огонь, камень, холод.