Тактик.2 - Тимофей Кулабухов
Но война, эта ненасытная тварь, уже успела наложить на Узин свою липкую лапу.
Город кишел вооруженными до зубов людьми и гномами. По улицам, спотыкаясь от усталости, брели колонны новобранцев, одетых кто во что горазд, сжимая в руках новенькие и не лучшего качества копья или грубоватые топоры.
Из госпиталей, больше похожих на наспех сколоченные сараи, доносились стоны раненых.
А у самых городских стен, под открытым небом, ютясь в грязи и отчаянии, разбили свои жалкие лагеря беженцы, женщины с пустыми глазами, прижимающие к себе перепуганных, плачущих детей, старики, чьи лица были похожи на высохшую, потрескавшуюся землю, да немногочисленные мужчины, чудом уцелевшие в орочьей мясорубке, но потерявшие всё, кроме жизни и ненависти.
«Добро пожаловать в Узин, город контрастов, — хмыкнул я про себя, оглядывая эту пёструю, но мрачную картину. — С одной стороны — витрина героизма и стойкости, с другой — изнанка войны во всей её неприглядной красе. Аттракцион » Почувствуй себя на краю пропасти ' — билеты уже в продаже, скидок нет'.
Я заметил, как гномы из моего сопровождения, включая Воррина, сразу как-то подобрались, их лица стали ещё серьёзнее, а взгляды — острее и настороженнее.
Они молча сканировали толпу, их руки непроизвольно ложились на рукояти топоров. Похоже, для них Узин был не просто перевалочным пунктом, а чем-то вроде последнего рубежа перед зоной боевых действий.
Мой собственный вид, особенно составной доспех с выгравированным на левом наплечнике знаком «Гве-дхай-бригитт», который в точности повторял татуировку на моём предплечье, не остался незамеченным.
Местные гномы, встречавшиеся нам на пути, сначала провожали меня удивлёнными, почти недоверчивыми взглядами. Человек, да ещё и в таком явно странном доспехе, а у меня были и гномьи пластины, и орденская кольчуга, и даже лепестки усиления вдоль позвоночника с орочьего доспеха, да еще и со знаком высшего гномьего почтения… это было слишком даже для такого плавильного котла, как Узин.
С некоторым трудом разглядев символ, их лица менялись. Удивление сменялось изумлением, а затем глубоким, почтительным уважением. Некоторые даже останавливались и низко кланялись, прижимая кулак к груди.
«Так, это уже не просто „неожиданное уважение“, — отметил я про себя, чувствуя себя немного не в своей тарелке от такого внимания. — Это, блин, какой-то культ личности в миниатюре. Ачивка „Местный Идол — уровень Гном“ разблокирована. Интересно, какие еще бонусы она дает, кроме возможности бесплатно парковаться в гномьих кварталах?».
Я понимал, что этот знак — не просто красивая картинка или пропуск на скидки в местных лавках. Это было нечто гораздо большее, нечто, что делало меня в глазах этих суровых, бородатых коротышек «своим», почти родным. И это накладывало определённые, пока ещё не до конца понятные мне, обязательства.
Воррин, не теряя времени, повел меня через гудящий, как растревоженный улей, город. Мы миновали торговые ряды, где гномы-ремесленники с присущей им скрупулёзностью раскладывали свои товары: оружие, доспехи, инструменты, ювелирные изделия, а люди-торговцы бойко зазывали покупателей, предлагая всякую всячину, от сомнительного качества тканей до экзотических фруктов, привезённых невесть откуда. Воздух был пропитан смесью запахов раскалённого металла, свежевыделанной кожи, пряностей, пота и чего-то неуловимо тревожного, как перед грозой.
Наконец, мы вышли на центральную площадь. И то, что я увидел, заставило меня невольно присвистнуть.
Площадь, некогда, видимо, бывшая местом ярмарок и городских празднеств, теперь превратилась в огромный, хаотичный вербовочный пункт. Десятки глашатаев как гномов, с их рокочущими, громоподобными голосами, так и людей-вербовщиков, более изворотливых и сладкоречивых, стояли на импровизированных трибунах из бочек и ящиков и зычными, громогласными голосами зазывали добровольцев на войну с орками.
— Вставайте под знамена короля Хальдора Второго! — надрывался один из гномьих глашатаев, размахивая коротким, но увесистым боевым молотом. — Слава и золото ждут храбрецов! Смерть клыкастым тварям!
— Эй, парни! — вторил ему человеческий вербовщик, одетый в потёртый кожаный камзол и щеголявший залихватски закрученными усами. — Хотите быстро разбогатеть и прославиться? Устали гнуть спину на полях или в грязных мастерских? Война с орками — ваш шанс! Щедрая плата, доля в трофеях, уважение и почёт! А если повезёт и живы останетесь, то и вовсе станете героями! Подходи, не медли, записывайся в отряды удачи!
Глава 6
Неясные причины
Толпа вокруг этих «проповедников войны» была разношёрстной донельзя.
Здесь были и беглые крестьяне, которым надоел их феодал вместе с налогами и беженцы-люди (вероятно, война затронула не только гномов), чьи деревни, вероятно, сожгли орки, и теперь им некуда было податься, кроме как на войну.
Были и искатели приключений, молодые и не очень, с горящими глазами, где пряталась алчность и до поры припрятанная жестокость.
Были и откровенные головорезы, личности с тёмным прошлым и ещё более туманным будущим, для которых война была лишь очередным способом заработать на кусок хлеба с маслом, не гнушаясь ничем.
Я с присущим мне скепсисом оценивал это «славное войско».
«Пушечное мясо, — промелькнула циничная мысль. — Необученное, плохо вооружённое, без малейшего понятия о дисциплине и тактике. Сборище одиночек, которых легко перебьют или которые разбегутся при первой же серьёзной стычке. Классический состав для рейда „на убой“. Интересно, какой у них процент выживаемости? Думаю, не выше, чем у леммингов, радостно прыгающих со скалы».
Гномы-организаторы, суетившиеся на площади, записывая имена, выдавая какое-то примитивное оружие и распределяя новобранцев по отрядам, выглядели измотанными до предела. Их лица были серыми от усталости, под глазами залегли глубокие тени, а голоса охрипли от постоянных криков.
Но в их движениях, в их взглядах чувствовалась несгибаемая, упрямая решимость.
Война требовала все новых и новых жертв, и они, как могли, пытались обеспечить этот нескончаемый поток «живой силы» на алтарь победы. Или, что более вероятно, на алтарь отсрочки неминуемого поражения.
Воррин провёл меня через всю эту суматоху к большому, грубо натянутому шатру, над входом в который развевался потрепанный, но гордый стяг с изображением скрещенных молота и кирки — символ гномьих шахтёров и воинов. У входа стояли два дюжих гнома-стражника в тяжёлых доспехах, которые, увидев Воррина и мой знак,
