Колдовская ночь - Наталья Борисовна Русинова

Вятко загонял коров во двор и думал, что было бы неплохо обзавестись ещё одной, молодой и резвой. Молока и сыра станет больше, а совсем старую прирежут и часть кинут в костёр. Может, и Заряна тогда оживёт.

– Вятко! Вятко! – по улице бежал Греней, младший из братьев. – Там Зарянка!.. У озера…

– Загони коров, – тихо сказал он, а сам помчался по знакомой дороге.

Никогда ещё путь к озеру не казался таким длинным. Вятко бежал, поднимая пыль. Хоть бы успеть, пока сестра ничего не натворила. Вот знакомый луг, остался ещё поворот. Трава после дождя поблёскивала так, будто её украсили каменьями. А что – природа ведь тоже девка. Разве что наряжалась сама. Но да боги с ней, некогда любоваться.

Вятко перебежал через луг и завернул к озеру. Вот уже и берег с камышами, а возле них – толпа.

– Чего случилось? – на одном дыхании выпалил он и согнулся пополам, закашлявшись.

– Пыталась утопиться, – объяснила Любашка. – Только вода её не берёт. Не хочет.

Вятко оторопел. Заряна сидела у озера и тоскливо смотрела на ровную гладь.

– Да, не берёт, – закивали остальные. – Она – в воду, а вода её – на берег.

– Вот ведь оно как, – вздохнул какой-то старик. Кажется, из Полесских. – Не принимает!

Что-то угасло внутри Вятко в тот миг. Он не набросился с руганью на сестру, не вскипел от злости, не растолкал людей – стоял и смотрел. И чувствовал, как чужая рука хватала за душу и тащила на дно, обещая, что там будет спокойнее.

– Идём домой, – тихо сказал Вятко, протягивая Заряне руку.

В этот раз они возвращались безрадостно и молча. Как неживые.

2

– Отпусти её, – вздохнула Стешка. – Она всё равно уже не ваша. Потому и страдает.

Мало было Водяного – теперь на Заряну напала огневиха. Вцепилась когтями в тело и держала. Сестра побледнела ещё сильнее (хотя куда уж?) и провалилась в беспамятство.

Вятко первым делом побежал к Стешке и привёл в дом. Ведунья же покачала головой и подтвердила:

– Её забирают. Не держи.

И снова бессилие. Нет уж, Вятко поборется. Он выпросил у Стешки несколько отваров, отгоняющих огневиху, и занялся Заряной сам. Отпаивал, читал заговоры, молил богов и не сдавался.

С родителями он разругался окончательно – аж до битья посуды. Мать боялась, что Заряна утянет брата за собой, а отец кричал, что Вятко должен не сидеть в спальне у девки, а помогать остальным.

– Как Заряна очнётся, тогда и помогу, – рыкнул он и ушёл.

– Против рода идёшь, – донеслось вслед. – Не к добру это, слышишь!

Заряна таяла день ото дня. Утекала, как вода сквозь пальцы. И эти песни ещё под окнами… Порой казалось, будто русалочьи голоса тянут из сестры остатки жизни. Медленно, по капле.

Дочери Водяного кружились, хохотали, надевали друг на друга венки и смотрели на Вятко. Ах, как они жаждали крови! Он чувствовал: русалки хотели выманить за порог, накинуться и растерзать. Среди них была и Неждана. В отличие от сестёр, она не скрывала ненависти и злобно улыбалась, повторяя:

– Она наша! Наша-а-а! – отголоски разносились по всему двору.

Потом полились песни. Вятко прислушался и замер: русалки пели свадебную, то сходясь в кружок, то рассыпаясь в тенях деревьев.

– Эх, Лебедин, мой Ледеби-и-ин, – звенело со всех сторон. – Лебедь белый-молодо-ой.

С этой песней провожали девиц в чужие дома, с ней же встречали невест из других родов. Вятко знал её наизусть. Может, подпеть? Да нет, нельзя! Одно слово – и русалки набросятся. Он всматривался в лицо Нежданы, но та пела звонко и ровно, так… текуче.

– И русалки венча-а-аются-а-а-а, – продолжалась песня. – Лебедин мой, Лебеди-и-ин, лебедь белый-молодо-ой.

Русалки переплели свои руки и начали водить хоровод. Они больше не смотрели на Вятко и не звали его с собой. Казалось, их что-то отвлекло. Может, праздновали? Что – непонятно.

На ум пришла страшная мысль. Вятко с трудом отогнал её. Он сам напоил Заряну целебным отваром и повесил возле её постели охапку полыни. Горькая трава защищала от нечисти, как надёжный замок – от воров. Да и отходить от окна Вятко не желал – уж больно складно пели. Вот закончат – тогда и пойдёт, проведает Заряну, убедится, что с ней всё в порядке.

– Не по погребу бочёночек ката-а-ется-а-а-а, – пошли по новому кругу. – Лебедин мой, Лебеди-и-ин.

В конце русалки засмеялись, посмотрели на Вятко и ушли со двора, замелькав бледными тенями за тыном. Тогда-то морок его отпустил. Голова стала тяжёлой, каменной, кровь вскипела, на щеках выступил румянец. Как лихо русалки околдовали Вятко песней! Отвлекли переливчатыми голосами от… чего?

Он отлип от окна. Ноги дрожали. Мир сузился до постели и черноты вокруг. Разве что свадебная песня всё ещё звенела где-то за околицей. Вятко слышал её, сворачиваясь комом в постели, чувствовал чужие взгляды и… сходил с ума? Нет, он просто слишком устал. Нужно было поспать, закрыть глаза и отпустить себя.

А завтра станет легче.

Проваливаясь в сон, Вятко не знал, что в соседней комнате лежала мёртвая Заряна. Русалки унесли её дух с собой прежде, чем покинуть двор Ольховичей навсегда.

Эпилог

В

ятко проверил котомку: порты, рубаха, пшено и каменья. Последние он взял для обмена на ярмарке. Во дворе его ждал Лешко – рыжий конь, купленный недавно за заячьи шкуры.

– Уезжаешь? – отец скорее хмыкнул, чем спросил.

Когда Вятко принял решение покинуть дом и сказал об этом родителям, мать схватилась за сердце, а отец, как ни странно, понял. Слишком тяжело было смотреть на двор, где полседмицы назад бегали русалки, на опустевшую спальню Заряны и на самого себя.

И Неждану обманул, и сестру сгубил. Если бы не Вятко, может, бегала бы с дочерями Водяного, выходила греться по ночам, разговаривала с братом… Эх, да что теперь! Он подвёл их всех.

– Благословишь в дорогу? – он взглянул на мать.

– Ох, – та тяжело вздохнула. – Ладно, так уж и быть. Благословляю. Отправляйся и береги себя, – и сразу отвернулась, сдерживая слёзы.

Вятко кивнул отцу и покинул дом. Осёдланный Лешко заплясал на месте. Коню не терпелось пуститься в бег.

– Да-да, – Вятко закрепил у седла котомку, затем отвязал своего нового друга и вскочил в седло.

Завтра он будет в других землях. Там будут разные роды со своими обычаями и причудами, а ещё – деревни, слободы и города.

Вятко понёсся вперёд. Он понимал, что от себя не сбежишь даже на край света, но попробовать хотелось. В родном доме, где всё напоминало о Заряне, уж точно не станет лучше.