Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Волк возвращается в человеческую форму и выпрямляется. Его ореховые глаза слегка затуманены, а зрачки расширены, он смотрит на меня с нарастающим напряжением и, к моему удивлению, возбуждением. Голос Дикаря звучит хрипло, когда он говорит:

— Ты нужна ему, Регина.

Кивнув, я оборачиваюсь и вижу, что Лайл по-прежнему стоит к нам спиной и ищет выход, чтобы последовать за нашим врагом. У меня такое чувство, что, если бы его не сдерживала стена из огня феникса, он бы бежал по дороге со всех ног, пока не нашел бы короля змей.

— Лайл, — говорю я.

Мой лев не оборачивается, раздраженно помахивая хвостом, принюхиваясь и рыча, расхаживая по всей длине огненной стены.

Я преодолеваю пять шагов, необходимых, чтобы добраться до него, медленным, контролируемым шагом.

— Лайл, — повторяю я.

Он останавливается, но не сводит агрессивного взгляда с огня. Я осторожно подхожу к нему сзади и протягиваю ладонь, чтобы коснуться его спины. Покалывание пробегает по моим рукам, когда человеческая кожа соприкасается с золотисто-бронзовой шкурой, и хвост Лайла замирает. Сделав глубокий вдох и внимательно следя за каждым его движением, я провожу пальцами по его крупу и вверх по позвоночнику, залечивая ужасные ожоги. Ожоги, которые он получил ради меня.

Его уши дергаются, но он шипит и в знак протеста скалит зубы на огонь. Мощные мышцы под моими пальцами напрягаются и вибрирует от сдерживаемой силы.

— Лайл, — шепчу я, теперь ближе к его голове. — Вернись ко мне.

Я достаю ему до плеч, и он такой большой, что мне приходится немного приподняться на цыпочки, чтобы погладить его опаленную гриву.

— Такой красивый лев, — воркую я.

Его уши снова дергаются.

— Регина, — предупреждает Дикарь.

— Он не причинит мне вреда, — тихо говорю я. — Правда, мой большой лев?

Затаив дыхание, я осматриваю повреждения на его морде. Плоть красная и блестящая, в некоторых местах почти сгорела до кости. Каким-то чудом его глаза целы, но шерсть полностью оплавилась.

Закусив губу, чтобы не всхлипнуть, я прижимаюсь щекой к его гриве, как это делают кошки, большие и маленькие. Я нежно трусь о свою пару и посылаю силу, чтобы залечить худшие из его ожогов на морде, груди, передних лапах. Мышцы, кожа и мех заново отрастают поверх ужасных повреждений, останавливая кровотечение и, без сомнения, боль и жжение.

Раздается низкое рокочущее мурлыканье, которое тут же обрывается.

— Мы доберемся до него в другой раз, — успокаиваю я его, поглаживая гриву. — До нашего врага. А пока, мой сильный-пресильный анимус, верни моего мужчину.

Я направляю в него импульс силы, доминируя над ним, требуя, чтобы он подчинился мне как своей регине.

Только тогда он поворачивает свою величественную, огромную голову, чтобы посмотреть на меня.

От вида этих диких, свирепых янтарных глаз у меня перехватывает дыхание. Он так непохож на мужчину и в то же время похож. Я вижу в них вызов Лайла. Силу, дисциплину. Но его анимус бесконечно дикий и свободный. Зверь, которого невозможно усмирить одной лишь силой воли.

Это не ручной лев и никогда им не будет. Нет, анимус Лайла подобен пожару в лесу. Неконтролируемый. Разрушительный.

— Регина? — раздается глубокий, звериный голос в моей голове, подобный грохочущим горам и пологим каменистым долинам.

— Мой единственный лев, — тихо говорю я. — Моя пара.

Я чувствую, что другие мои суженые возвышаются у меня за спиной. Анимус Лайла отмечает их присутствие, одного за другим.

— Вы все мои? — спрашивает он, с вызовом скаля зубы.

От этого вопроса у меня сжимается горло.

— Мы прожили много жизней с нашей Региной, — говорит дракон Ксандера. — Мы будем с ней и в этой.

Взгляд Лайла возвращается ко мне, ища подтверждения.

Я сглатываю и провожу ладонью по его недавно зажившей морде, любуясь свежими длинными бакенбардами.

— Ты был солнцем для меня там, в моей пещере, — шепчу я ему. — Я слышала тебя. Я слушала. Ты мой.

Следующие его слова совершенно неожиданны для всех нас.

— Если ты хочешь убить меня за то, что я сделал, это твое право. Я бы с радостью умер, познав твое нежное прикосновение. Я бы провел свое последнее мгновение, поклоняясь тебе.

Он не ждет, что я приму его извинения. Моя анима скулит, и я позволяю себе всхлипнуть.

Он чувствует это и немедленно делает шаг вперед, нежно потираясь мордой о мою щеку.

— Я твоя целиком и полностью, — шепчу я ему на ухо. — Была с того момента, как встретила тебя. Я просто не понимала этого.

Он мурлычет, и я продолжаю, обводя пальцем линии его светящейся брачной метки.

— Я хочу поцеловать тебя. Я хочу, чтобы ты обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Я хочу, чтобы ты велел мне одеться и вымыть голову.

Лайл прижимается мордой к моей шее, задевая длинными усами.

— Я убила ради тебя, — говорю я ему мысленно. — Только ради тебя.

Он закрывает глаза, и я чувствую, как что-то в нем движется. Смещается.

— И я бы сделала это снова, — продолжаю я мысленно, чтобы услышал, только он. — Ты, моя пара, больше никогда не будешь сражаться в одиночку. Ты больше никогда не будешь один.

И тогда подходят Дикарь, Ксандер и Коса, окружая нас со всех сторон. Они прижимаются лицами к густой гриве Лайла и ведут с ним безмолвный личный разговор.

Что-то внутри меня тоже меняется. Глаза щиплет. Меня окружают четыре аромата, наполненные эмоциями, желанием и… потенциалом. Эти ароматы могут означать для меня очень многое.

Анимус Лайла довольно фыркает.

И перекидывается.

Глава 78

Лайл

Ты больше никогда не будешь сражаться в одиночку.

Она признала нас.

Она убила ради нас. Смертельного врага, который заслуживал смерти таким жестоким способом.

Она сделала это только ради меня. Рисковала своей жизнью ради меня.

И эта вечная боль в костях, острая, как клыки, и тяжелая, как удар электрошокером в грудь, наконец-то, наконец-то проходит.

Впервые с тех пор, как он вошел в полную силу, мой анимус делает медленный, размеренный вдох и затем выдыхает.

И вздох нашей Регины, нашей стаи — звучит так же. Смотреть на ее красоту по-прежнему мучительно, только теперь это сладко и волнующе, как и ощущение ее ногтей, скользящих по моей спине.

Мой анимус хочет не нежного союза с нашей Региной. А жестокой, собственнической силы, которая навсегда закрепит наши права на нее. На веки вечные.

Желание трахнуть ее, кончить в нее, почувствовать, как ее сила переплетается с моей, становится невыносимым.

Мой анимус скрывается за дверью, которую я создал давным давно с помощью