Все потерянные дочери - Паула Гальего

На этот раз он смотрит на меня. Размыкает руки, и что-то в его выражении лица заставляет меня перестать смеяться. — Он был твоей первой любовью, — говорит он тогда.

— Да, был. — И ты была готова предать Орден, сбежать и рискнуть жизнью, чтобы быть с ним, — добавляет он. Он очень серьезен.

— Это тоже правда.

Он тяжело вздыхает и отводит взгляд. — Еще он рассказал Еве, что вся эта история с предательством была по вине Леона.

Моя бровь сама собой ползет вверх. — Надо же. Похоже, Ева была очень болтлива.

Кириан снова смотрит на меня. В его синих глазах есть что-то плотное. — Я пытаюсь сказать, что я не притворяюсь, что ревную, и что если кто-то и может понять, насколько сложна любовь, так это я.

Я выдерживаю его взгляд, но проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что он имеет в виду, и мое сердце разрывается.

— Не нужно ревновать или волноваться… — У меня вырывается смешок, и Кириан хмурится. — И не нужно быть таким чертовски понимающим. Ох, клянусь всеми созданиями… — Я преодолеваю расстояние, разделяющее нас, беру его лицо в ладони, заставляя немного наклониться. — Между мной и Лоренцо нет ничего, кроме дружбы. Я не чувствую к нему абсолютно ничего похожего на то, что чувствую к тебе, и никогда не чувствовала, потому что это было бы невозможно.

Я снова немного смеюсь, и Кириан выпрямляется, слегка задетый. Он снова скрещивает руки на груди и изображает гримасу безразличия, которая, однако, не скрывает легкого румянца, окрасившего его смуглые щеки.

— Ладно. — Ладно?

Он поворачивается с открытым ртом, чтобы бросить какую-нибудь колкость, но не успевает, потому что наконец появляется Ева.

— Ты уже закончила свой тихий час?

Мне хочется обнять её, но поверх юбки на ней фартук, забрызганный кровью. — Просто у меня были дела, которые нужно было обсудить с тобой.

— Я пойду найду нашего командора, — объявляет Кириан тактично и дает нам пространство.

— Ты можешь оставить их ненадолго? — спрашиваю я, указывая на госпиталь.

— Камилла и Агата помогают. И другие Дочери Мари тоже. — Она пожимает плечами. — Они обучают наших товарищей из Ордена.

Она снимает фартук, бросает его в углу, и мы идем по саду.

— Спасибо, — шепчу я. — Я ничего не сделала. — Ты им помогла. Теперь они больше не одни.

Ева смотрит на меня. — Мне жаль Леона. Мне пришлось. — Я знаю. А мне жаль Алию.

Она качает головой. — Некоторые вещи важнее мести.

Я останавливаюсь, и Ева тоже. Позади нас зияет огромная дыра в зале, где я сражалась с Морганой.

— Что ты будешь делать теперь? — спрашиваю я её прямо. — А ты?

— С Орденом покончено, но если хочешь, чтобы я помогла тебе преследовать тех, кто сбежал во время битвы…

Она качает головой. — Я не хочу уделять им ни минуты своей жизни.

Меня удивляют её слова. — Правда?

— Многие погибли в битве, а те, кто сбежал, проведут остаток жизни в бегах. Ни один ковен их не примет, и они не будут злоупотреблять своей силой, потому что, если они когда-нибудь это сделают и привлекут слишком много внимания… мы узнаем, где они, и отправимся на охоту. Или, может быть, они это сделают. — Она пожимает плечами. — Мне всё равно. В обоих случаях я в выигрыше. Бреннана среди мертвых не было.

Я задумчиво потираю затылок и ищу внутри себя хоть след ненависти, которая заставила бы меня ответить иначе, чем сказала Ева, но не нахожу его.

— Если они снова появятся, мы заставим их заплатить за то, что они делали, — выношу я вердикт.

— Согласна. Что нам действительно стоит сделать в ближайшее время, так это посетить Остров Воронов, на случай если там остались… дети.

Вероятно, их забрали, но я киваю.

Ева улыбается и протягивает мне руку. — Наше перемирие окончено.

Я принимаю её и пожимаю. — Мы снова враги?

— Только соперницы, пташка. — Она дарит мне улыбку, накрашенную красным. — Мы никогда не были врагами.

Рукопожатие вскоре превращается в ласку. Ева нежно сжимает мои пальцы, и я отвечаю тем же.

— Значит, собираешься прыгнуть в постель к Кириану, пока не выплатишь свой долг ведьмам Лиобе?

— В твоих устах материнство звучит очень весело. Она вздыхает.

— Такой же веселой, как и мне.

— У нас есть время, — отвечаю я. — Но сейчас я хочу отдохнуть, убраться подальше от шума, от войны… Если ты не против.

Ева выжидающе вскидывает брови. Так что я добавляю: — Нириде всё еще нужна Королева Королей.

— Не волнуйся. Я тебя прикрою.

— И еще есть сделка с Эгеоном, — напоминаю я ей, чувствуя, как угрызения совести комом встают в горле.

— Я же говорила. Я заключила эту сделку, зная, что мне придется её выполнять. Я своего решения не меняю.

Я вздыхаю, чувствуя тяжесть вины на плечах, а заодно и усталость. — Мы примем решения вместе… позже.

— Хорошо, — соглашается она и засовывает руку в декольте. Показывает мне игольницу. — Кажется, это твое.

— О… — Я смотрю ей в глаза. — Осталось только двое. — Дерьмо.

Я открываю её, готовая услышать пронзительные голоски, и когда этого не происходит, оглядываюсь по сторонам, смотрю под ноги… и ничего не нахожу.

— Она пуста, — говорю я с комом в горле.

— Моргана, должно быть, убила их, когда ты приказала им украсть оружие Львов. — Или, может быть, их убила я, когда покончила с Морганой. Они были при ней.

Я сглатываю. Смотрю на стерильную пустоту внутри, прежде чем Ева закрывает крышку прямо в моих руках.

— Хватит. Ты сделала то, что должна была, — напоминает она мне. — Мы не знаем, что стало с этими существами. Может, они не мертвы; может, Моргана дала им задание, над которым они всё еще работают.

Я кусаю губы. Это кажется слабым утешением, но я благодарна ей за него. Я прячу игольницу в складках юбки с тяжелым вздохом.

— Я оставлю их там, где нашла.

Кириан подходит вместе с Ниридой. Рядом со мной Ева стирает улыбку, которую только что мне подарила.

— Что происходит? Она и ты?.. — спрашиваю я, пока они нас еще не слышат.

— Не спрашивай, пташка, — отвечает она с кажущимся спокойствием. Я собираюсь настоять, и Ева это знает, потому что хорошо меня изучила. Поэтому она опережает меня. — То, что между нами, невозможно.

— Почему? — Я смотрю на неё.

Она умирает от желания. Я тоже её знаю.

На этот раз ответа нет. Она смотрит вперед, когда те двое приближаются, и изображает ленивую улыбку.

— Смотрите, кто соизволил прийти поздороваться, — говорит Нирида еще до