Ректор академии и противная адептка - Анастасия Алексеевна Смирнова

— Я смотрю, смелости вам не занимать, мисс Эванс, — ректор Теор прищурился, и по спине Лиры пробежали мурашки. В его взгляде читалось недоброе предвкушение. — Тогда прошу проследовать за мной.

— Извините, но сейчас никак не могу, — Лира отмахнулась, словно отгоняя назойливую муху. — У меня тут… важное дело. Я зайду к вам позже, господин ректор.

Элла, до этого молча наблюдавшая за происходящим, не выдержала и дернула подругу за рукав, безмолвно умоляя остановиться. Но Лира, опьяненная собственной дерзостью, не обратила на это внимания.

Тем временем ректор, изогнув брови в зловещей улыбке, прошипел:

— Я недостаточно ясно выразился, Лиара Эванс? Не хочу прибегать к принуждению, но прошу вас пройти со мной. — Он указал рукой в сторону своего кабинета. Сердце Лиры бешено заколотилось, но она лишь кивнула Элле.

— Ладно, ладно, — пробормотала она, стараясь скрыть страх. — Но если там будет хоть одна мышь, я её съем.

Элла закатила глаза, но промолчала. Лира понимала, что её ждет серьезный разговор, но, собравшись с духом, гордо расправила плечи и направилась к кабинету ректора.

Кабинет встретил их ледяным мраком. Казалось, Теор специально выкрутил кондиционер на максимум, чтобы заморозить студентов и внушить им трепет перед своей властью. На стенах, словно безмолвные стражи, висели портреты прошлых ректоров – строгие, суровые лица, хранящие вековые тайны академии. На столе громоздились старинные книги, свитки и один особенно потрепанный экземпляр, словно прочитанный тысячи раз.

Ректор указал на два стула перед столом. Лира села, ощущая себя так, словно её усадили в кресло дантиста. Элла, устроившись рядом, изо всех сил сдерживала смех, боясь усугубить и без того напряженную атмосферу.

— Итак, мисс Эванс, — начал Теор, скрестив руки на груди. В его взгляде читалось разочарование, будто Лира забыла выполнить самое важное задание. — Полагаю, вам известно, что ношение мантии в академии – не просто формальность, а символ уважения и дисциплины.

Лира встретила его взгляд с вызовом, хотя внутри все дрожало. Она заметила, как на столе ректора тихо зажужжал старый радиоприёмник, пытаясь поймать прогноз погоды, но безуспешно переключаясь на классическую музыку.

— Да, я понимаю, — холодно ответила Лира, — но это не делает её удобнее.

— Неудобнее? — Ректор приподнял бровь. Его лицо стало настолько серьезным, что Лире едва удалось сдержать смешок. — Вы хотите сказать, что мантия вам мешает?

— Мешает, — подтвердила Лира. — Она сковывает движения, ограничивает свободу.

Теор вздохнул, глядя на неё с видом человека, которому только что заявили о нежелании решать задачи по математике.

— Свобода – иллюзия, мисс Эванс, — произнес он с мрачной улыбкой. — Истинная свобода заключается в осознанном подчинении правилам. Мантия – символ вашей принадлежности к академии, вашей ответственности перед ней.

— Ответственность? — Лира усмехнулась, в ее голосе звучало пренебрежение. — Ответственность за что? За то, что я облачена в эту траурную тряпку?

Теор оставил свой стол и подошел к окну. За стеклом раскинулся заснеженный двор, где студенты, с энтузиазмом, достойным лучшего применения, пытались слепить снеговика. Получалось нечто гротескное, скорее монстр, чем веселый зимний персонаж, с морковкой-сердечком, нелепо торчащей из его лица.

— За то, что вы – часть этого мира, мисс Эванс, — ответил Теор, не отрывая взгляда от неуклюжей фигуры во дворе. — Мир, полный опасностей. Магия – не забава. Она требует уважения, дисциплины и, прежде всего, самоконтроля. Мантия – лишь видимое напоминание об этом.

Внутри Лиры закипало раздражение. Она прекрасно понимала правоту Теора, но его методы вызывали у нее острое неприятие. В этот момент старый радиоприемник на столе ректора ожил, заполнив кабинет хриплым звучанием "I Will Survive". Теор замер, словно пораженный током, и медленно повернулся к Лире. Его лицо, и без того суровое, стало почти угрожающим.

— Что это за… представление? — процедил он, указывая на радио.

— Радио, — ответила Лира, с трудом подавляя смех. — Оно само включилось.

— Само включилось? — Теор смотрел на нее так, будто она только что заявила, что луна сделана из сыра. — Мисс Эванс, я начинаю подозревать, что вы не просто свободолюбивы. Вы… эксцентричны.

Лира стиснула зубы. Раздражение перерастало в гнев. Она не собиралась уступать без боя.

— Я не надену эту мантию, — отрезала она, голос звенел твердостью. — Не собираюсь слепо подчиняться правилам, лишенным всякого смысла.

Теор медленно вернулся к своему столу, опустился в кресло и скрестил руки на груди. Его взгляд, и без того тяжелый, словно окаменел. Сердце Лиры заколотилось быстрее, предчувствуя недоброе.

— Неужели упрямство — ваше второе имя, мисс Эванс? — спросил он ровным голосом, в котором, однако, сквозила угроза. — Или это касается только тех правил, которые вам не по душе?

Лира сжала кулаки, борясь с поднимающейся волной гнева. Она не позволит ему увидеть свою слабость.

—Я не упряма, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на бушующий внутри шторм. — Я просто не понимаю бессмыслицы. Носить мантию — все равно что надеть кандалы. Она не делает меня ни лучше, ни сильнее."

Теор наклонился вперед, сокращая расстояние между ними. Воздух в комнате словно сгустился.

— Вы глубоко заблуждаетесь, мисс Эванс, — прошептал он. — Мантия – не оковы, а символ вашей силы и ответственности. Она защищает вас от того, что вам неподвластно. Магия – могущественная сила, и без должного контроля она может быть опасна.

Лира впилась взглядом в его глаза, пытаясь разгадать скрытый смысл его слов. Она чувствовала, что за этими правилами академии кроется нечто большее.

— Если это так важно, — произнесла она, стараясь придать голосу уверенность, — почему вы не объясните это по-человечески? Зачем постоянно запугивать?"

Уголки губ Теора дрогнули в усмешке, лишенной тепла и юмора.

— Боюсь, мисс Эванс, — произнес Теор, его голос был ровным, но в нем чувствовалась сталь, — иногда страх – единственный способ достучаться до человека. Вы уверены в своей силе? Считаете, что готовы ко всему? Боюсь, вы еще не сталкивались с настоящим миром. С истинной магией. С подлинными опасностями.

Холодок пробежал по спине Лиры. Она понимала, что в его словах есть доля правды. Она действительно не знала, что таится в глубинах магического мира. Но сдаваться без боя она не собиралась.

— Тогда покажите, — твердо произнесла она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Докажите,