Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Если я закрою глаза, то смогу притвориться, что его здесь нет. Мех Аурелии приятно щекочет мою кожу, словно теплое шелковое платье, но я чувствую ее ребра под шкурой и резко сажусь, пораженный этим открытием. Я кормил ее сегодня утром, но она съела только два куриных филе.

Дерьмо. Может, этого недостаточно? Мне бы точно не хватило. Я поднимаю взгляд на Лайла, неуверенный в том, что это значит. Он уже изучает меня, глаза прищурились в подозрении. Наверняка решил, что я снова попытаюсь взорвать общежитие анимы.

Я скорее взорву его кабинет. Эта мысль все еще находится в той части моего мозга, которая отвечает за идеи.

Но мое раздражение по отношению к Лайлу перевешивается беспокойством, от которого сводит живот. Лайл, наверное, эксперт по львам, а я нет. Он, наверное, разбирается в этом.

— Она мало ест, — натянуто говорю я.

Мы оба смотрим на её прекрасное тело. Мне кажется, что она дышит слишком часто, но я не знаю, нормально ли это для львицы. Или для Костеплета.

Лайл бросает взгляд на пустые пластиковые бутылки из-под воды, которые девочки складывают в сторону. Я и не знал, что девчонки могут быть такими засранками. Не спрашивая разрешения, я встаю, подхожу к миске, из которой она пила, и наполняю водой из бутылки.

Я возвращаю полную миску и «бубкаю» пальцем Аурелию в нос.

Она выглядит недовольной, что ее отдых прервали, но делает ровно три глотка, а затем опускает голову, как будто очень устала.

Почему она все время такая уставшая?

— Я не понимаю, почему она не ест, — говорю я, отставляя миску в сторону и заглядывая ей в глаза. — Она должна есть побольше.

Я не хочу говорить это вслух. Я действительно не хочу. Но когда животные не принимают пищу и воду, это плохой, очень плохой знак.

Желудок скручивает, и мне становится жарко. Сердце начинает биться так, словно я пробежал пару километров на огромной скорости. Я никогда раньше так себя не чувствовал.

— Брат, — обращаюсь я к Косе, который, вероятно, вернулся в нашу комнату.

— Что случилось? — следует немедленный ответ.

Он моментально настораживается, и я чувствую, что Ксандер тоже подслушивает. Обычно я не говорю таким тоном, но мне приходится проглотить ком в горле.

— Кажется, Аурелия заболела.

Но мне отвечает Лайл.

— Нам нужно, чтобы она перекинулась.

— И как мы это сделаем? — огрызаюсь я.

Ненавижу задавать ему вопросы, но мое сердце так колотится, что я слышу его в ушах. Теперь, когда адреналин обострил мое зрение, я вижу, что ее мех какой-то тусклый.

— Честно говоря, я не знаю, — признается он.

Гнев разливается по моим венам, и желание разбить ему лицо почти сводит с ума. Но Аурелии нужно, чтобы мы думали, а не грызлись.

Итак, я свирепо смотрю на бесполезного льва.

— Разве ты не известен этим? — я требую от него ответа. — Разве ты не можешь ее вылечить? Разве ты не можешь сделать то, что обычно делаешь, чтобы заставить ее прийти в себя?

— Я никогда не видел такой формы бешенства. Это не совсем обычный случай. Думаю, здесь что-то другое. Мне кажется…

Затем он смотрит на меня. Смотрит прямо в глаза, словно хочет что-то понять.

— Ты можешь поговорить с ней телепатически?

Я качаю головой.

— Это первое, что я попробовал.

— Я так и думал, — вздыхает Лайл. — На самом деле, мне кажется, что это какая-то особенность костеплетов.

И мы ни хрена не знаем о костеплетах. Насколько нам известно, в стране — или даже в остальном мире — таких больше нет. И матери Аурелии давно нет в живых. Остальные члены ее семьи тоже мертвы, согласно исследованиям Мардука.

Что касается ее другой семьи…

Мы с Лайлом уставились друг на друга, поймав эту мысль одновременно.

Единственный зверь, который может что-то знать о костеплетах, — это тот самый зверь, которого мы пытаемся избегать.

— Мейс пытался договориться со мной о встрече почти каждый день, — сухо говорит Лайл. — Я каждый раз отказывал ему. Но, может быть…

— Нет, — громкий голос Косы разносится в эфире, как взрыв ручной гранаты, и даже Лайл замирает от его звука. — Ни единого шанса.

— Он ее отец, — ехидно замечает Ксандер, потому что это его любимый аргумент. — Она должна быть в чем-то на него похожа. Попробуйте заклинание для уничтожения паразитов. Может сработать.

— Я убью тебя, — говорю я ему. — Но сначала спасем Лию.

Я наклоняюсь и нежно провожу рукой по ее хорошенькой золотистой головке.

— Вернись, Лия, — воркую я. — Ты нужна нам.

Я чувствую на себе осуждающий взгляд Лайла, но мне плевать. Даже не верится, что мы вообще сотрудничаем.

— Вернись и скажи мне что-нибудь дерзкое. Пожалуйста.

Но это не работает. Она даже не открывает глаза, чтобы посмотреть на меня, и кажется, что еще глубже погрузилась в то, что ее поглотило.

Я ворчу на льва.

— Ты можешь спросить леди Феникс? Она из мифического ордена, может, ей что-то известно.

Лайл фыркает, и я воспринимаю это как согласие.

Протяжный голос Ксандера снова проникает в мой разум.

— Я тоже из мифического ордена, жопаголовый. Она сама это с собой сделала, — говорит он. — Если она сама загнала себя внутрь, то сама оттуда и выберется. А теперь отъебитесь и перестаньте ныть, как стая старых гиен.

Лайл вздыхает, и я знаю, что он тоже это слышал.

Ксандер обладает знаниями, которые недоступны нам. Он ближе всех к Костеплету, так что просто придется поверить ему на слово.

Когда я ложусь обратно рядом со своей Региной, рассуждая, может ли моя сила каким-то образом перейти к ней посредством осмоса, Лайл тихо говорит мне:

— Продолжай кормить ее, Дик. Попробуй завтра ростбиф.

Я мычу в знак согласия, потому что очевидно, что именно это я и собирался сделать. И еще больше волшебного хлеба на десерт.

Посмотрите на нас. Сотрудничаем. Наша Регина будет так счастлива.

Глава 13

Анима Аурелии

В другой день, в другое время. Не могу сказать. Не знаю, как долго я пряталась в темноте. Моя сестринская стая только что закончила течку, и сестра-тигрица вернулась ко мне.

Судя по запаху, она принесла еще еды, и от этого у меня сводит желудок. Моя сила иссякает день ото дня, но в таком виде их пища для меня бесполезна, поэтому я игнорирую ее, принимая только те маленькие кусочки, которыми мой волк кормит меня с рук.

Но сегодня моя