Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

— Да неужели? — переспросил он иронично.

А у меня тут же язык прилип к нёбу: Райли ведь тоже был сиротой, к тому же с самого детства был обязан заниматься тяжёлым трудом гребца. Моя вспыльчивость в данном случае оказалась неоправданной и слишком резкой, к тому же обидной. И хотя Райли не выказал никакой обиды, я поняла, что обязана извиниться за свою грубость.

— Прости, — сказала тихо. — Я имела в виду, что не стоит судить о том, о чём знаешь лишь по рассказам других людей.

— Ничего страшного, — отозвался Райли и наверняка хотел ещё что-то сказать.

Однако я быстро пресекла эту попытку:

— Спасибо тебе, что помог, но нам правда уже пора поскорее уйти. Дивного тебе дня и… Удачи.

Я отвернулась, крепче сжав ладошку Санны. Девочка молчала, но её глаза бегали между мной и Райли, словно она пыталась понять, о чём мы спорим. Я чувствовала, что ей не по себе, и это только усиливало моё желание поскорее увести её отсюда. Да и от Райли, если уж на то пошло. Этот мужчина, хоть и помог мне с работорговцем, действовал на меня как перец в кабачковой икре — вроде и пикантно, но слишком уж на любителя.

— Пойдём, Санна, — сказала я, мягко потянув её за руку. — Хватит на сегодня приключений.

Малышка не сопротивлялась, но и не торопилась, плетясь за мной, как котёнок, которого тащат на поводке. Райли, к моему раздражению, не отставал.

— Уже прощаемся? — весело спросил он, шагая рядом. — А я думал, мы только начали дружить.

— Дружить? — я фыркнула, не оборачиваясь. — Ты, Райли, похоже, считаешь, что все вокруг только и мечтают с тобой дружить. Я же ясно сказала: мне нужно дела делать, а не языком трепать.

— Ох, Зина, ты ранишь моё сердце, — он театрально прижал руку к груди, но его глаза смеялись. — А я ведь только хотел предложить проводить вас. Галес — место неспокойное, знаешь ли.

— Сами справимся, — отрезала я, хотя в глубине души понимала, что его присутствие и правда могло бы пригодиться. Но гордость — штука упрямая, а уж моя гордость, закалённая годами одиночества, и вовсе была крепче драконьей стали.

Мы протискивались через толпу, которая, кажется, стала ещё гуще. Запахи пота, специй и морской тины смешивались в удушливую кашу, а гомон голосов бил по ушам. Санна держалась за мою руку, но её взгляд то и дело скользил по сторонам, словно она искала пути к бегству. Я не винила её — после всего, через что она прошла, доверие для неё было таким же подвигом, как для меня — общаться с Райли и не думать о его привлекательности. А это было, мягко говоря, ОЧЕНЬ непросто.

Наконец, мы выбрались к тому месту, где я оставила свою телегу.

И тут… Я остановилась, как вкопанная.

Какого лешего?!..

У столба, к которому была привязана моя лошадь, орудовали трое здоровенных негодяев. Один, с сальной бородой и шрамом через бровь, дёргал за уздечку, второй, лысый, как бильярдный шар, копался в моих мешках, а третий, долговязый, с жёлтыми зубами, стоял на стрёме и хохотал, глядя на приближающуюся меня.

— Эй! — крикнула я, чувствуя, как кровь уже начинает закипать в жилах. — Это что вы тут удумали с моей телегой?!

Троица обернулась, и их лица расплылись в наглых ухмылках. Сальный бородач выплюнул на мостовую комок жевательной смолы и расхохотался так, что его пузо затряслось.

— Эй, парни, гляньте, какая госпожа! — прогундосил он. — Своей телегой называет! А ну, вали отсюда, пока мы добрые!

— Это моя телега, и лошадь моя! — рявкнула я, шагнув вперёд и крепче сжав руку Санны. — Уберите свои грязные лапы, не то пожалеете!

Лысый, копавшийся в мешках, вытащил оттуда яблоко и с хрустом откусил кусок, даже не удосужившись ответить. Долговязый заржал ещё громче, будто я рассказала анекдот про тёщу и козу.

— Пожалеем? — переспросил он, вытирая слёзы от смеха. — Ой, держите меня, а то я сейчас лопну! Ты, что ли, нас пугать собралась?

Я стиснула зубы, пытаясь придумать хоть какой-то план действий. Если силой обидчика не взять, придётся действовать иначе.

— Ладно, — сказала я, делая вид, что сдаюсь, и даже добавила дрожи в голос. — Я, наверное, погорячилась… Вы ведь всё равно всё отберёте?.. Дайте хоть забрать кое-что из телеги. Там… кое-что личное.

Бородач прищурился, но кивнул, явно решив, что я не представляю угрозы.

— Бери, да поживее, — буркнул он, отступая на шаг.

Я медленно подошла к телеге, стараясь выглядеть подавленной. Санна смотрела с тревогой, но я слегка сжала её ладошку, мол, не бойся, всё под контролем. Ну, или почти под контролем.

Подойдя к телеге, я наклонилась к мешкам, где под яблоками и тряпьём прятался меч Брунара. Сердце колотилось, как у школьницы перед экзаменом, но руки действовали быстро. Я рванула ткань в сторону и выхватила клинок, который оказался таким тяжёлым, что я чуть не уронила его себе на ногу.

— А ну, назад! — крикнула я, направив меч на негодяев. Клинок дрожал в моих руках, но я надеялась, что это выглядит грозно.

Троица замерла, но не от страха, а от удивления. А потом они снова заржали, как стая гиен. Лысый даже хлопнул себя по колену, чуть не подавившись яблоком.

— Ой, мамочки, она с мечом! — загоготал долговязый. — Да ты хоть держать его умеешь?

— Последний раз говорю, — прошипела я, чувствуя, как щёки горят от злости. — Уберите руки от моей лошади, или я вам эти руки поотрубаю!

Глава 52.

Я, конечно, пыталась выглядеть свирепо и убедительно, но в реальности никакой уверенности не ощущала. Когда-то, в Бедовой Пустоши, мне уже приходилось вступать в бой. Но тогда всё происходило быстро и стремительно, на голых инстинктах. Я почти не раздумывала и ничего не решала — просто действовала. К тому же тогда клинок в моих руках был вполне подъёмным, и мне не составляло труда орудовать им, пусть и неумело. Теперь-то уж стало понятно, почему Эллая дала мне именно кинжал — его не только проще спрятать, но и