Запечатлённые - Велл Матрикс
Но он боялся заглядывать в их будущее. Тео причинил Кассандре вред, который мог оказаться непоправимым. И всех его стараний могло не хватить на то, чтобы спасти ее. Поэтому он нервничал, ожидая визита доктора Лестина, который должен был подтвердить или опровергнуть приговор Кассандре. И ему стоило огромных трудов сохранять видимость спокойствия, пока доктор обследовал девушку.
Но каким же облегчением было узнать, что его усилия принесли плоды! Кассандра будет жить — и он не стал сдерживать свою радость. Теперь можно было задуматься о будущем, строить планы, мечтать… Пока — только мечтать. Но у него теперь есть время убедить Кассандру, что он не настолько плох, как успел ей продемонстрировать. Конечно, не стоит рассчитывать, что она однажды сможет простить его настолько, чтобы полюбить. Но, возможно, она привыкнет к нему достаточно, чтобы перестать ненавидеть.
Иногда Теодору казалось, что она действительно не испытывает к нему ненависти. Но он запрещал себе глупые надежды, прекрасно понимая, что после всего, что он с ней сделал, чудо уже то, что она вообще с ним разговаривает. И любит его ребенка… Собственно, только ради ребенка она и мирится с присутствием Тео. Потому что искренне желает своему сыну счастья.
А Тео хотел этого для нее. Потому что здесь, рядом с ней, в глуши и одиночестве, чувствовал себя иррационально счастливым.
Даже с Оливией он не ощущал ничего подобного, хотя тогда и полагал, будто счастлив. Но с Оливией все было лишь видимостью: и ее любовь, и его влюбленность. Он думал, что встретил ту, кто вытащит его из бездны одиночества, кому он будет по-настоящему нужен. Оглядываясь назад, Тео поражался собственной слепоте. Но следовало признать, что Оливия была прекрасной актрисой и знала, на каких его чувствах нужно играть.
А здесь и сейчас не было никакой фальши. Казалось, Кассандра в принципе не умеет притворяться. И Тео все сильнее привязывался к своей запечатленной, наблюдая, как растет его узор. И замечая, что ее узор не отстает, объяснения чему он так и не нашел.
Тео никогда не думал, что для счастья нужно так мало. Он даже пошел навстречу Кассандре с уборкой, предложив компромисс. И Кассандра согласилась ради его помощи сократить ее частоту. Единственное их разногласие сошло на нет. Впрочем, когда живот девушки начал округляться, Тео уже был готов помогать ей безо всяких компромиссов. Собственно, именно поэтому он решил во что бы то ни стало выучиться готовить. Да, сейчас ей еще не тяжело, но позднее ей точно понадобится в этом помощь.
Тео видел, что ее забавляет его настойчивость, но к чести девушки, она не смеялась над ним в открытую, уважая его целеустремленность. И за это он был готов любить ее еще сильнее — если бы уже не любил больше жизни.
В какой момент это произошло? Когда симпатия и приязнь переросли в чувство куда более глубокое и искреннее, чем все, что он испытывал до этого? Тео не знал. Просто однажды, прижимая к себе спящую девушку, он вдруг осознал, что любит ее. Что не представляет свою жизнь без нее, что не может ее потерять. Это было словно вспышка, озарение, что зрело в нем долгие-долгие дни, когда он был рядом с ней, узнавая ее все лучше и постепенно влюбляясь. И больше Тео не пытался это отрицать.
Тео был готов на все ради Кассандры, но, когда его призвали Таринхаи, он не смог проигнорировать зов. Этот долг был важнее его чувств. Но, если бы она попросила… он бы остался, предав собственную суть.
Тео видел, как боролась Кассандра с желанием остановить его, и был благодарен ей за то, что она все же нашла в себе силы его отпустить. Но, направляясь в гарнизон Таринхаи, думал о том, насколько же важна для него Кассандра, что ради нее он готов даже на предательство. И почему-то его это совершенно не пугало.
В гарнизоне его встретил Михаил. Выглядел кадхаи еще более озабоченным, чем во время звонка.
— Все очень серьезно, — сообщил он. — Таких прорывов лет двадцать не было, поэтому вызываем всех. Сможешь организовать выход прямиком на поле? Все опытные уже там, молодежь ждет доставки.
Михаил кивнул на группу молодых кадхаи — едва старше самого Теодора, ожидающих неподалеку.
Хотя среди них были и Вайнхаи, без соответствующего опыта создать одностороннюю Дверь они не могли. Тео тоже никогда такого не делал, но знал, что ему это под силу. Не даром он был наследником Владетеля.
— Могу, — обрадовал он Михаила. — Еще кого-то ждем или отправляемся прямо сейчас?
— Должны подойти еще несколько кадхаи, но вы отправляйтесь.
Тео кивнул и сосредоточился, открывая Дверь. Обычно выходом служит уже созданная точка, но сейчас его единственным ориентиром было возмущение пространства, вызванное разрывом реальности. Это оказалось сложнее, чем он полагал, но Тео справился. И облачился в броню, прежде чем шагнуть в открытую Дверь.
Вихри возмущенного вторжением хаотов пространства обрушились на его органы чувств, заставляя на миг замереть. А в следующее мгновение он уже включился в бушующую вокруг битву. Полупрозрачные кляксы хаотов метались по полю боя, угрожая кадхаи острыми клыками в раззявленных пастях. Быстрые, ловкие, смертоносные, они были практически неуязвимы к обычным видам оружия. Единственное, что могло уничтожить подобную тварь — это меч кадхаи, как часть их брони. Оружие и броня кадхаи, хотя и выглядели сталью, не являлись чем-то материальным. Это было воплощение их практически бесконечной жизненной энергии, того, что уничтожало хаотов. Но в то же время было для тех желанным лакомством.
Благодаря этому хаоты не разлетались по всей вселенной, а кружились вокруг кадхаи, пытаясь их сожрать.
Но каждый кадхаи был прирожденным воином, а броня хорошо держала укусы хищных тварей. Хотя и ее могли прокусить, если кадхаи подпускал врага слишком близко.
Теодор готовился к битвам с ранних лет, но полагал, что первый бой его будет простым. Его должны были отправить на небольшой прорыв, где под присмотром опытных бойцов он смог бы продемонстрировать свои умения и набраться боевого опыта.
Он и представить не мог, что в первом же бою попадет в настоящий ад. Хаотов было так много, что казалось, сам воздух состоит из них.
На их фоне количество кадхаи выглядело удручающе малым.
Но они были единственной преградой между врагами и беззащитным человечеством, однажды уже едва не уничтоженном хаотами. Поэтому кадхаи стояли насмерть.
Тео рубился
