Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

Ульрик взял бокал и пустился в обход. Я последовала на безопасной дистанции, отмечая, с кем он говорит.

Минут тридцать наблюдения — и терпение окупилось. Ульрик прошёл мимо высокого столика, где стояли Гвенейра и Лара; не останавливаясь, он задержал взгляд на бокале рядом с рукой Гвенейры. Затем отошёл к соседнему столу, сделал пару глотков из своего — чтобы опустить уровень, — быстро сунул руку в карман, отвинтил крышку фляги и вылил содержимое в вино.

Миг спустя он вернулся тем же путём. Он нарочно споткнулся и ткнулся в их стол, оборвав беседу. Поставил свой бокал рядом с гвенейриным, принялся пространно извиняться за неловкость и, выслушав заверения, что ничего не случилось, поднял «свой» бокал и пошёл дальше.

Только это был не его бокал. Он взял бокал Гвенейры.

Гвенейра сказала что-то тихо — Лара рассмеялась, — потом Гвенейра улыбнулась и поднесла вино к губам.

Из меня рванул панический всплеск магии — я обездвижила её руку прежде, чем бокал коснулся языка. В её взгляде вспыхнула тревога. Я ощутила, как она сопротивляется моей хватке, но затем тревога сменилась узнаваньем; она перестала рваться и вместо этого оглядела зал.

Я протолкалась через толпу:

— Не пей это, — сказала я и отпустила её руку.

Она медленно опустила бокал на стол.

— Почему? — спросила Лара, искренне недоумевая.

Гвенейра, похоже, уже всё поняла:

— Кого ты видела?

— Ульрика. Ровена передала ему флягу, он плеснул в свой бокал, а потом поменял бокалы местами.

Гвенейра внешне не дрогнула — только пальцы на ножке бокала чуть шевельнулись.

— Делать это на публичном мероприятии — дерзко.

Лара наклонилась, понизив голос:

— Ты хочешь сказать, это…

— Яд, — Гвенейра нахмурилась, глядя на пурпурный напиток. — Вероятно, с отсроченным действием: рухнуть здесь и сейчас — испортить весь праздник.

Она была слишком спокойна.

— Они уже пытались раньше? — спросила я.

— О, мы пытаемся убить друг друга при каждом удобном случае. Я сплю с охраной в комнате и ем только то, что приготовлю своими руками.

— Если замешан Ульрик — это уже не только они, — сказала я.

— Имоджен хочет к концу Аккорда видеть Дом Света объединённым и покорным. — Её взгляд стал задумчивым, ноготок постукивал по стеклу. — Она обещала ручаться за мою безопасность, если я принесу присягу Торину с Ровеной и перестану помогать Друстану. Я сказала ей, что наивно думать, будто их можно держать на таком коротком поводке. Похоже, на меня она махнула рукой.

Ещё одна взятка от Имоджен.

— Она и мне обещала защиту от них. Друстан и Гектор слишком важны, чтобы их убивать, а вот мы с тобой — вроде как допустимые цели.

— Почему они «важнее», чем ты? — вскинулась Лара.

— У них есть армии, — напомнила я. — И она сказала, что меня легко «свести к несчастному случаю»: я слишком недавно стала фейри.

— Ни один из претендентов на трон не может быть уличён в начале войны во время Аккорда, — сказала Ларе Гвенейра. — Если умру я — это подадут как внутреннюю проблему наследования в Доме Света. Если умрёт Кенна — у Имоджен будет достаточно «правдоподобного отрицания», чтобы выкрутиться. Любой другой из них? — Она покачала головой. — С остальными Имоджен сперва попробует дипломатию.

Лара всё больше мрачнела:

— И что ты собираешься делать?

— Делать?

— С ядом.

— Дам травнице определить состав, — сказала Гвенейра. — Хочу знать, какой смертью они меня видят.

— Почему не плеснуть его Ровене? — спросила Лара. — Торин решит, что Ульрик их предал.

Гвенейра взглянула на Лару с уважением:

— Отличная мысль… если бы Торин и Ровена не наблюдали за нами всё это время.

Глаза Лары широко распахнулись. Она начала оборачиваться, но Гвенейра остановила её лёгким нажимом ладони:

— Не надо. Они лишь делают вид, что смотрят на скульптуры. — Её улыбка стала кривоватой. — Я привыкла к их злобным взглядам и даже не задумалась — пока Кенна не остановила меня. Но они видели, как Ульрик менял бокалы, так что его не подставишь.

У меня мурашки пошли по коже. Я тоже не заметила, что они следят.

Лара посмотрела на руку Гвенейры, лежащую на её кисти:

— Мысль была неплохая, — буркнула она.

— Была, — Гвенейра мягко сжала её пальцы и отпустила. — Как ни занятно было, я, пожалуй, уйду пораньше. — Она улыбнулась мне — но в уголках глаз натянулась пружинка. — Спасибо за спасение, Кенна. Это последняя вечеринка, на которой я пью.

Она ушла, унося бокал. Я нашла взглядом Торина и Ровену — они стояли у ледяной статуи Имоджен и хмуро провожали Гвенейру, покидающую зал. Взгляд Ровены щёлкнул обратно на меня — глаза сузились.

Я улыбнулась ей, подняла руку и помахала пальцами. Потом повернулась спиной, твёрдо решив и самой больше не пить вина на этих празднествах.

Глава 22

На восьмую ночь Аккорда Гектор устроил приём. Приглашение — серебряные чернила на чёрной бумаге — оказалось неожиданностью. Дом Пустоты устраивал немного мероприятий, а сам Гектор избегал почти всех пустяковых придворных развлечений. Я с трудом представляла его хозяином типичного вечера с напитками, приправленными ядовитой светской болтовнёй.

Вышло камерно: мы с Ларой, горстка аристократов Пустоты и несколько фейри Земли. Гостиная тонула в свечах и роскоши: мебель в чёрно-серебряном дамаске, большая кристаллическая сфера с графинами спиртного, полки с абстрактными скульптурами. Обсидиановые стены отражали дрожащие огоньки, а по полу стлался тенистый туман, обвивая нам щиколотки.

Среди гостей была Леди Рианнон, сильная фейри Земли и мать Талфрина. Величественная, с выразительными тёмными глазами и длинными чёрными косами. На её бархатном зелёном платье было вышито три золотые птицы, и у меня кольнуло сердце: я помнила, как у Талфрина в ночь его гибели был похожий узор.

— Леди Рианнон, — сказала Лара, сжав её руки. — Рада вас видеть.

— И я тебя. — Взгляд Рианнон потемнел. — Дом Земли многое потерял.

Лара опустила глаза:

— Прости. Талфрин был хорошим другом.

— Осколки бывают жестоки. — Леди Рианнон повернулась ко мне: — Принцесса Кенна. Мы ещё официально не встречались.

— Сочувствую вашей утрате, — сказала я, чувствуя себя омерзительно — живым доказательством того, чего Осколки не сделали для Талфрина. — Ваш сын всегда был добр ко мне.

— Доброта редко вознаграждается. — Её глаза заблестели, и она быстро прикрыла их ладонью. Мгновение спустя выпрямилась, вновь собранная.

Чудовищно, что в Мистее настоящие чувства — горе, любовь — стало опасно показывать.

— Ориана сегодня не придёт, — сообщила Рианнон Ларе.

Лара напряглась:

— Я так и подумала.

— Она позорит титул матери, как позорит титул принцессы, — в голосе Рианнон вдруг звякнула злость. — И мне не велела идти — мол, принятие гостеприимства Пустоты разрушит иллюзию нейтралитета.

— Как она может так говорить, если сама ходит на мероприятия Имоджен? — спросила я.

— Ориана верит в традиции. Она будет обращаться с Имоджен как с преемницей Осрика, пока это не перестанет быть правдой.

Гектор возник у меня под локтем — элегантный, в чёрном брокате с узором железно-серых лоз.

— Недолго это будет правдой, — сказал он. — И Ориана узнает, чем кончается попытка выдать трусость за верность традиции.

Смело — говорить такое при одной из первых леди Дома Земли. Рианнон, впрочем, не ужаснулась. Она кивком подозвала слугу, взяла с подноса бокал красного вина и подняла его:

— За конец традиции.

Гектор бокал не взял, но коротко поклонился:

— Рад, что вы здесь, Леди Рианнон.

— Редко чему сейчас рада, но это лучше, чем томиться в клетке, которую Ориана называет домом. — Она пригубила и скривилась, отставляя бокал. — Вино хорошо для тостов, но слишком быстро кружит голову.

— В углу есть чай, — сказал Гектор. — Наши слуги с радостью нальют.