Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

— Я и сама в состоянии налить себе чай, благодарю. — Рианнон протянула руку Ларе. — Составишь мне компанию, Леди Лара?

Лара кивнула, взяла её под руку. Они двинулись прочь — тени закружились за ними.

— Приём вместе с Домом Земли, — сказала я Гектору. — Любопытно. — И Друстана — всегда танцующего и стратегически флиртующего с леди Земли — нигде не было видно.

Он хмыкнул:

— Удивлена, что я умею общаться?

— Тебе, кажется, это вообще не по душе.

— Меня раздражает компания, а не занятие как таковое.

Подошла Уна — в полночном платье с перьями на плечах.

— И занятие тебе тоже не особенно по душе, — заметила она, откусывая крошечный шоколадный пирожок.

— Напомни мне не ставить тебя ни на какие дипломатические посты, — отозвался он. — Скажешь союзникам, что я их презираю, — и где мы окажемся?

Его сухая чёрная острота по-прежнему сбивала меня с толку, когда прорывалась. Обычно Гектор — сплошь острые углы и хмурь. Скорее ткнёт кого-то клинком, чем пошутит, пусть и едко.

Уна улыбнулась:

— Ты не презираешь Королеву Брайар.

— Потому что Брайар действительно компетентна.

Меня зацепило упоминание королевы Эльсмиры:

— Давно вы на связи?

— Лично? С Бельтейна. А до того переписку держал Каллен. Он чуял, что Король Годвин устал от ноши, и завёл знакомства с несколькими возможными преемниками. Брайар казалась наименее вероятной — но с самыми большими идеями. А потом всё произошло быстрее, чем мы ожидали.

Имя Каллена заставило меня окинуть взглядом комнату — и я подавила всплеск разочарования, не найдя его.

— Как он вообще общался с ней при стоявших заслонах?

— Голуби.

Я фыркнула — но Гектор смотрел так, будто это вовсе не шутка.

— Серьёзно?

— Заслоны Осрика били по фейри и людям, не по животным.

Голубиная почта выглядела слишком обыденно для фейри. В этом, видимо, и смысл: фейри не замечают того, что считают ничтожным.

Гектор разглядывал меня задумчиво:

— Благодаря тебе мы были готовы, когда случилась та смена.

Я скривилась:

— Шантаж Каллена, да.

Он пожал плечами:

— Эффективно. — Он не выглядел виноватым, и, по правде, мне это нравилось больше, чем если бы он притворялся.

— Тогда я не понимала, что именно рассказываю Каллену, — призналась я. — Я вообще не знала, что такое Эльсмира. Просто пыталась сделать так, чтобы он от меня отстал.

Уна прикрыла улыбку ладонью:

— Тебе стоит ему это сказать.

— Уверена, он уже знает. — Я проводила взглядом Рианнон и Лару: те у чайного столика начали разговор с полной леди Пустоты. — Друстан и Гвенейра приглашены?

— Да, — подтвердил Гектор. — Но, возможно, в их приглашениях была небольшая ошибка со временем начала.

Я прикусила щёку изнутри: Гектор начал свою политику заранее.

— Друстану это не понравится.

— Друстан не диктует ни мой график, ни круг общения. Кстати, — он потянулся к свёртку, спрятанному в поясе-сумке, — у меня кое-что для тебя.

Я взяла его, рассматривая чёрную восковую печать:

— Ещё один «пункт программы»? — Как и Друстан, он присылал мне уже несколько — каракули обещаний обо всём на свете: от охраны границ до более крепкой системы судов; и сегодня я получила письма от обоих.

— Детали того, как я вижу отношения с Эльсмирой после войны. Мы были в изоляции так долго, что едва понимаем, что творится в большом мире. Перед возвращением к видимости нам нужен сильный союзник.

Я и сама не имела ни малейшего понятия, что делается в «большом мире». В школе почти ничему не учили — кроме истории Энтерры да чуть-чуть о соседях. И это только человеческий мир; о фейрийской политике я не знала ничего. Я сунула свиток в карман юбки:

— Прочту.

— Как тебе остальные, что я присылал? — спросил он, внимательно за мной наблюдая.

Я помедлила:

— Звучат… прилично.

— «Прилично», — эхом повторил он, и привычная складка меж бровей стала глубже.

— Даже хорошо. — Как и Друстан, Гектор говорил не только о торговле и войне — он обещал перемены в практике подменышей и защиту слуг и людей. Удивительно много пунктов у них совпадало — при том, как они друг друга ненавидят.

— Но? — поддел он.

По коже пробежали нервные мурашки:

— Но я тебя не знаю. И… — Я запнулась.

Гектор ждал.

Каллен наверняка уже поговорил с ним. Как лучше это поднять?

— Я слышала слух, — выбрала я формулировку.

Лицо Гектора резанула жестокая тень; он отвернулся:

— Мне уже сказали.

Я сглотнула, тревога усилилась:

— Каллен говорит, что это не правда. — И я верила его слову больше, чем большинству, но…

— «Но?» — спокойно подсказал Гектор, будто прочёл мои мысли.

Я глубоко вдохнула, расправила плечи:

— Мне нужно услышать, что случилось, от тебя.

Друстан был расплывчат насчёт деталей, но Мистей полон тварей — я дорисовала пробелы сама. Ему нравятся те, кто слабее… и беззащитнее.

В Мистее грань между вымыслом и правдой размыта, но есть принципы, по которым я не согнусь. Если Гектор — хищник, как намекал Друстан, — если он хотя бы рядом с этим, — королём я выберу Друстана. А если Каллен солгал ради Гектора, прикрыл преступление, о котором знал, — с ним тоже покончено.

Тишина стала тяжёлой. Уна смотрела на Гектора — но выражения её я не разобрала.

— Ты просишь меня вырезать себе сердце, — тихо и свирепо сказал Гектор. Развернулся и ушёл.

Уна проводила брата взглядом, меж бровей залегла складка; потом резко перевела глаза на меня. Вид у неё был недружелюбный.

— Сядь со мной, Принцесса Кенна.

Я кивнула, иглы тревоги шевельнулись под кожей, и последовала за ней к двум креслам в углу.

Она не тратила время на любезности:

— Ты многого от него хочешь.

— Он хочет быть королём. Меньшего я не попрошу.

Её пальцы постучали по коленям. Тёмно-карие глаза впились в меня так, будто она пыталась заглянуть под кожу. Та самая сдержанная ярость, что делала её свирепым соперником на испытаниях, никуда не делась, и мне стоило усилий не ёрзать под этим взглядом.

— Каллен считает, что он должен тебе всё рассказать. Я была ошарашена, когда он это предложил.

— Почему?

— Потому что Пустота — дом тайн. — Пауза. — Он высокого о тебе мнения. Это… необычно.

— Каллен? — Слишком уж меня порадовала эта мысль, хотя я не понимала, чем заслужила. — Где он сегодня?

— Шпионит на музыкальном вечере, который устраивает Ровена. — Она перетянула через плечо свою гладкую чёрную косу, играя кончиком. — Что ты думаешь о Каллене?

Я понятия не имела, с чего начать.

— Я уважаю его, — сказала я, надеясь, что она не увидит, как меня смущает сама линия вопросов. — Он был…

Кем он был? Поначалу — пугающим. Контролирующим, жестоким, временами жестокосердным. Но эти слои постепенно сходили, и передо мной вставал человек, которого я не умела объяснить.

Уна всё ещё ждала ответа, и я нащупала слова, которыми можно очертить края того, что тянется, между нами, с Калленом:

— Он честен со мной, когда не обязан. Он убивал, чтобы защитить меня. И… и я бы убила ради него тоже.

Как иначе рассказать обо всём? Об этой неловкой одержимости, что тянет меня к нему; о том, как он держит меня за руку так бережно — и при этом обещает разнести моих врагов в клочья… И ещё — о его печали, что тоже манит меня. В его глазах живёт одиночество, знакомое мне, хотя, подозреваю, его — куда глубже моего.

Так что да: я бы убила ради Каллена. Даже если пока его не понимаю. Даже если порой пугаюсь того, что это будет значить, когда пойму.

Уна чуть склонила голову:

— Ты его боишься?

— Нет. — Внутренне, правда, я признала: это не совсем так. Во мне жила тревога из-за него, но не та, о которой спрашивала Уна. Её интересовало моё отношение к печально известной Мести Короля — и этого чудовища я больше не боялась.

Когда это случилось? Когда мы танцевали, может быть. Или ещё раньше. Это было плавное соскальзывание в иной взгляд на него.