Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

— Пожалуй, поэтому, — задумчиво сказала Уна.

— Поэтому — что?

— Расскажи, что ты хочешь сделать с Домом Крови, — переменила она тему.

— Я…

— Ваше кредо. Как вы собираетесь двигаться дальше.

Уна испытывала меня — это было очевидно. Она оберегала Гектора и тайны Пустоты и пыталась понять, достойна ли я их.

Было бы умнее солгать? Уклониться? Возможно. Но, похоже, Каллен любит мою прямоту — может, Уне она тоже придётся по вкусу.

— Дом Крови будет убежищем, — сказала я. — Местом, где выжившие сами устанавливают правила, и то, откуда мы пришли, значения не имеет.

— Тебя не волнует сохранение магии? Выведение силы, как делают остальные дома?

Мой смех прозвучал дико:

— Магия Крови есть только у меня. Что мне, наполнить дом своими детьми? — Этой роли я была не уверена и до Мистея, и, хотя могла представить ребёнка в туманном будущем, я не могла представить его здесь и сейчас — и уж тем более не собиралась становиться племенной маткой ради сохранения нового дара.

Фейри мыслят отрезками в века. Теоретически я могла бы родить несколько детей от другого Благородного фейри — и без Осрика, ссылающего их как подменышей, они выросли бы в моём доме, потом нашли бы пары и завели своих детей. С веками число фейри с долей силы Крови росло бы.

Я могла родить и больше, теперь, когда я не человек, — эта мысль ударила неприятным холодком. У фейри рождения реже, чем у людей, но, если захотеть и прожить достаточно, можно обзавестись десятками детей. Сотнями. Армией, целиком вышедшей из моей плоти.

От одной идеи мутило. Уж точно не это имели в виду Осколки, когда велели мне восстановить равновесие? Если да — их ждёт разочарование.

Я покачала головой:

— Нет смысла пытаться быть как остальные. Значит, мы станем другими. Лучше.

Все это время Уну читать было трудно — в её резких вопросах и безупречной сдержанности звучало эхо Каллена. Но тут, к моему удивлению, она улыбнулась.

— Кажется, я поняла. — Перекинула косу за спину и поднялась, гладя ладонями чёрную юбку. — Приятного вечера, Принцесса Кенна.

Я ещё несколько минут посидела молча, следя за движениями фейри в толпе. Фейри Пустоты говорили с фейри Земли, Уна шептала что-то на ухо Ларе, Гектор уводил Рианнон в свободный угол. Праздник никогда не бывает просто праздником — как танец никогда не бывает просто танцем.

Краем глаза я уловила вспышку золота. Обернулась, решив, что это наконец явился Друстан в сиянии наряда, — но проём был пуст. То лишь свечи отразились в обрамлённом зеркале, удвоив зал. Дважды больше интриг — и станет ещё больше, как только он войдёт.

Я потерла виски: вдруг навалилась усталость. Будь здесь Каллен — мы бы затаились в углу и спорили о философии. Но его не было — да и принцессе это не к лицу. Принцесса должна налаживать связи.

Но как же я устала.

В зеркале я увидела Лару — всплеск красного в сумрачной комнате. Она поймала мой взгляд в отражении и поманила. Я вздохнула и поднялась.

Принцессам нельзя уставать. И интриги Мистея не останавливаются ни перед кем.

Глава 23

По ночам коридоры Дома Крови становились задумчивыми и тоскливыми.

Это был один из тех туманных часов перед рассветом, когда время тянется неестественно долго. На сегодняшнем занятии Каллен загнал меня до изнеможения, гоняя оборонительные удары, пока у меня не дрожали руки и ноги, но сон после так и не пришёл. Я бродила по пустому нижнему этажу; у бедра мягко шуршала о юбку кожаная сумка. В ней — свитки от Гектора и Друстана; уж если я не сплю, стоит потратить это время с толком.

В Доме Земли в этот час нашлись бы ещё фейри — кое-кто из Благородных вставал в сумерках и спал на рассвете, — но большинство моих домочадцев жили по распорядку слуг. С ними я, скорее всего, и проснусь рано, несмотря на бессонную ночь. Так бывало и прежде, когда я служила у Лары: засиживаешься на её вечеринке, а утром — на ноги из-за дел. Я слишком привыкла жить на обрезках сна.

Впрочем, у бодрствования была одна польза. Последние ночи я прислушивалась к кошмарам Ани и с облегчением замечала, что их, кажется, стало меньше. Она всё ещё выглядела выжатой и всё ещё избегала меня, но Триана присматривала за ней, и я старательно держалась в стороне.

Почти. По дороге я заглянула на кухню, отрезала ломоть чеддера, аккуратно нарезала его, накрыла полотном и уложила на серебряный поднос, потом завернула в ближайший кабинет и захватила книгу, которую заприметила днём. Небольшая иллюминированная рукопись с фейрийской поэзией, с крошечными затейливыми миниатюрами вокруг каждой буквы-заставки. Аня мечтала учиться разрисовывать рукописи — может, это напомнит ей о той надежде.

Я поднялась наверх, чтобы оставить поднос у её двери. Плед, который я оставила утром, всё ещё лежал там — рядом с мешочками трав для ванны, принесёнными прошлой ночью; они были брошены кое-как, будто она поглядела и оттолкнула. Сердце сжалось, когда я устроила рядом сыр и книгу. Если она не хочет ни говорить со мной, ни принимать дары — по крайней мере, она знает, что я о ней думаю.

Я спустилась. Кристаллы в потолке давали тускло-красное освещение везде, где я шла, и гасли за спиной. От этого яростные краски гобеленов казались ещё насыщеннее, а прожилки в мраморном полу, дневной порой — гранатовые, теперь чернели, как тушь.

Наконец я услышала жизнь — всплески и смех, тонкое перебирание лирных струн. Я пошла на звук и вышла в купальню, в которой ещё не успела толком побывать. Плитка скользила, из трёх горячих источников поднимался пар, утяжеляя воздух. Высеченные головы горгулий изрыгали воду в бассейны, а по дальней стене низвергался занавес крови и исчезал в скрытых каналах, что бежали по всему дому.

У одного бассейна на краю сидел сатир из Дома Иллюзий и перебирал лиру для нимфы Света, что, визжа и смеясь, плескалась то в воде, то из воды — сияние её едва прикрытого тела превращало капли в алмазы. У следующего бассейна трое людей грели ноги. Первая — наша новая старшая служанка Надин. Шательен на поясе дриады сверкал во влажном воздухе, а из-под юбки, задранной до колен, на её золотистой коже шли завитки коричневой коры.

Я с удивлением узнала рядом Мод — на ней был мешковатый ночной холщовый халат, словно её выманили из постели на полуночное замачивание. Рядом — её друг Бруно, с узнаваемой белой бородой и блестящей лысиной. Они разговаривали летящими вспышками пальцев, пока Надин с улыбкой следила за ними и иногда смеялась шуткам Бруно. Как и многие слуги, дриада выучила человеческий язык жестов, чтобы работать с людьми.

Моя тоска немного схлынула. Все пятеро были из разных миров — и вот они, вместе, просто наслаждаются обществом друг друга. Даже Мод оттаяла, с каждым днём отдыхая и чувствуя себя в безопасности всё свободнее. Видеть её с Низшими — лишнее подтверждение того, что я поняла о ней в самый первый день: как бы она ни насторожилась, шанс незнакомцу она всё равно даст.

Нимфа заметила меня и пискнула, едва не плюхнувшись в воду. Сатир бросил лиру, чтобы её подхватить, а трое людей разом вскочили на ноги. Мод только вскинула брови и осталась парить ноги; Бруно было попытался подняться, но поморщился и отмахал жестом:

— Чёртовы колени.

— Принцесса Кенна, — сказала Надин, низко присев. — Чем можем служить?

Я вскинула ладони, расстроенная, что разрушила момент:

— Просто проходила. Не обращайте на меня внимания.

— Вам ведь что-то нужно, — сказала Надин.

Я натянуто улыбнулась:

— Нет, спасибо. Пожалуйста, продолжайте. Я лишь иду в библиотеку.

Я повернулась и ушла, пока она не задала тот вопрос, что вертелся у неё на губах. Нужен ли вам напиток в библиотеке? Устраивает ли подбор книг? Принести ли ещё что-нибудь?

В груди разлилась глухая боль. Я больше не из прислуги. Я не могу плюхнуться рядом, опустить в воду уставшие ноги и посплетничать о Благородных.