Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

— Перья феникса. Настолько дорогие, что ты не поверишь. И она платит выше рынка, потому что ввозит их из Эльсмира. Брайар достаточно хитра, чтобы не упустить случай.

Я знала о фениксах лишь по сказкам, но мне снилось, как однажды я увижу, как птица горит, падая с неба, и восстаёт из пепла.

— Опять безумные траты, — сказала я.

Он кивнул:

— Долго так не протянет, и я слышал, советники уже уговаривают её умерить аппетиты. Рискует перекинуть репутацию с «весёлой» в «расточительную». К тому же есть те — особенно в Доме Земли, — кого беспокоит, как эти перья порой добывают: не все готовы ждать линьки. Даже если конкретно эти получены честно, расчёт просчитан: пойдут слухи, что она купила их у браконьеров.

Я с трудом верила, что фейри способны так высоко ценить чью-то жизнь, но птиц в Доме Земли и правда любили. Возможно, им куда легче заботиться о тех, к кому не нужно испытывать сочувствие.

— Ты сам пустишь такие слухи? — спросила я.

Его улыбка вспыхнула быстро и лисье:

— Уже пустил.

Мы дошли до развилки, ведущей к Дому Земли. Каллен резко вытянул руку поперёк моего пути и встал, уставившись в почерневший коридор.

— Что там? — спросила я, и в животе похолодело.

— Ежевичные плети. Их раньше не было.

— Что? — Я пригнулась под его рукой и поспешила вперёд. Свет ключа лег на плотную стену колючих плетей в конце хода, как раз перед крутым поворотом. От пола до потолка — сплошной частокол. — Ориана перегородила проход, — выдохнула я.

Каллен подошёл ближе.

— Эта дорога ведёт к Дому Земли?

— В конце концов, да. Логично, что она отсечёт дом, зная, что я всё ещё хожу катакомбами, но это… чересчур. — Неужели она почуяла нас и решила передать «привет»? Я метнула магию вдаль, пытаясь уловить её присутствие, — пусто.

Стебли были толстые, усыпанные игольчатыми шипами. Ветви облепили стены и потолок, как волосы утопленницы, стянувшие всё в один ком. На моих глазах плети шевельнулись, вытягивая кончики ещё на несколько дюймов.

— Они растут, — сказала я, и страх подкатил к горлу.

Ориана ставила этот заслон не сегодня. Она разъедала туннели понемногу, дюйм за дюймом, чтобы я лишилась инструмента Дома Земли в войне, в которой она отказывалась участвовать.

Если войдёшь в катакомбы ещё раз — тебе там не понравится.

Я отмахнулась от угрозы как от пустой: нейтралитет Орианы не позволил бы ей пытаться меня убить. Но пустой она не была.

— Я не могу это потерять, — сказала я Каллену, и дыхание участилось.

Он выдернул клинок и прищурился, изучая заросли:

— Вряд ли получится. — Мощный удар — и раздался звук, будто металл ударил по камню. Он поморщился: клинок встал колом.

Зелёная плеть взметнулась, обвилась вокруг рукояти и рывком вырвала меч из его руки. Оружие утонуло в колючей стене.

Я прижала ладони к губам:

— Твой меч!

Он нахмурился, встряхивая кисть:

— У меня есть другие. Проверить стоило. — И, поморщившись, потёр место у основания шеи. — Сильно ударило.

Я шагнула ближе:

— Ты в порядке?

— Переживу. — Его пальцы впились сильнее.

Каллен всегда считал, что его боли не место в разговоре. Я секунду боролась с собой — и сдалась порыву:

— Повернись.

В его взгляде мелькнул вопрос — что я задумала? — но он медленно развернулся.

Я глубоко вдохнула и положила ладони ему на плечи. Он дёрнулся. Не возразил — и я мягко принялась разминать тугие тяжи мышц.

Каллен простонал — низко, хрипло, и по моей коже побежали мурашки:

— Так хорошо…

Я пустила магию тонкой плёнкой под кожу, нащупала боль вдоль всей руки — от сбитых узлов до самых пальцев. Ладонь после удара местами онемела и покалывала, возвращая чувствительность. Я «подсказала» онемению отступить — и ощутила, как дискомфорт сходит на нет.

Каллен выдохнул:

— Спасибо.

— Пожалуйста, — прошептала я.

Я могла бы распутать все узлы одной только магией. Но не стала.

Мы молчали: он — с опущенной головой, я — с пальцами, скользящими по мышцам; растения — с их неумолимым ползучим шорохом. Точно так же подбирался ко мне страх будущего. Что я буду делать без своего главного преимущества?

— Найдёшь другие оружия, — сказал Каллен наконец, угадав ход моих мыслей. — Пользуйся этим, пока можешь, но, когда Ориана отрежет его, помни: путь найдётся всегда. Ничто не предопределено.

В Мистее всё казалось предопределённым — иерархии, хроники, роли, которые нам выписали. Порой я чувствовала себя зрителем, случайно вышедшим на сцену и на миг сбившим сюжет. А фейри играли свой цикл раз за разом: жажда власти, её обретение, её потеря. Спектакль новый — реплики старые.

Только я ведь не одна ломала этот цикл, правда? Каллен — тоже.

Я весь вечер хотела об этом с ним поговорить. Интимность момента развязала язык:

— Я встречалась с Гектором. Но ты и так знал.

Каллен помедлил:

— Да.

Я провела большим пальцем по стороне его шеи:

— С чего всё началось?

— С детьми?

— Да. — Я повела ладонями ниже, вдавливая пальцы в тугие валики вдоль позвоночника.

Каллен напрягся — и, выдохнув, расслабился:

— С того, что я был молод и опасно безрассуден.

— А теперь себя безрассудным не считаешь?

Он коротко хохотнул:

— Теперь я стар и чуть менее безрассуден. — Покрутил головой и уронил её обратно. — Я служил Осрику тридцать лет, когда всё началось. И это было… невыносимо.

Его магия растеклась, перемешалась с окружающими тенями. Тьма сгустилась, словно готовясь проглотить свет ключа. Тяжесть прошлого давила, как сама эта чернота — как колючие заросли, тянущиеся в глубь.

— Он разглядел во мне не только убийцу, но и шпиона, — продолжил Каллен, — и требовал постоянного потока сведений. Кто о нём говорит, кто проявляет недостаточно почтения, кто нарушает его законы. Я шёл по лезвию, как мог, но… жертвы были неизбежны.

Я не прекращала выминать каменные узлы, постепенно усиливая нажим и подмешивая тончайшую щепоть магии.

— Что значит «жертвы»?

Долго казалось, что он промолчит.

— Если я приносил мало, он меня пытал.

— Каллен! — вырвалось у меня.

— Это не важно. Эта часть, по крайней мере. Я уже умел это выдерживать.

Он говорил об этом буднично. «Пытал». И не раз — «уже умел выдерживать». Ничуть не «не важно».

— Его злило, что он больше не добивается желаемых реакций, — сказал Каллен. — Тогда он понял: лучшее средство — пытать других у меня на глазах.

Я провела ладонями от его плеч по бицепсам:

— Мне жаль, — прошептала.

— Как есть. — Мышцы дрогнули, будто он хотел вырваться. — Я стал играть как стратег. Выбирал целей среди жестоких или тех, кто встанет поперёк дороги. Подставлял даже ближайших его советников. Чем сильнее он оказывался изолирован, тем легче — так я думал — будет его убить. — Он качнул головой. — Вышло наоборот: стал лишь непредсказуемей.

Страх лишиться катакомб отступал. Что это, в сравнении с тем, что заплатил Каллен — и всё ещё платит? Я скользнула пальцами к его предплечьям и вжала большие пальцы в глубину — ткань не скрыла тугой, живой силуэты силы. Он снова тихо выдохнул.

— Были и невиновные, — добавил он. — Чтобы ты не строила иллюзий. Фейри, которых я предал, потому что паниковал и должен был что-то принести. Или — потому что подозревал: кто-то ещё знает то же самое, и мне нужно опередить, чтобы удержать доверие Осрика. — Пауза. — Порой я ошибался. И их убивали ни за что.

Невозможно было вообразить. Сначала — заложник в обмен на безопасность дома. Потом — пытки ради послушания. И знание, что при любом выборе кто-то будет страдать.

— И были тёмные периоды, когда всё казалось ледяным, и ничего не имело смысла. Я повиновался потому, что иное казалось бессмысленным. Я представлял огромные весы между нами и говорил себе: пока однажды они не перевесятся в мою сторону, допустимо всё.

Я застыла, перестала разминать его — просто держала за предплечья, и хватка становилась чересчур крепкой.