Послушный до дрожи - Анна Кота

Опаснее, чем любое сопротивление.

Айвена перевернулась на бок. Ткань прохладная, простыня — шелковая. Пальцы скользнули по складке — как будто искали ту точку, где ещё держится его дыхание.

Она остановила движение. Усмехнулась краем губ: хватит. Контроль — тоже часть ритуала. Без него не существует власти.

Обычно после таких сцен в теле оставалась тишина — сделано, закрыто, забыто. Сейчас — не тишина.Движение.

Едва слышимое, как след воздуха в комнате, когда кто-то дышит рядом.

Она закрыла глаза. В темноте всё ещё слышалось, как он выравнивает дыхание для неё. Перед ней.

И только когда поймала себя на том, что думает оприватникеперед сном, позволила этому факту прозвучать внутри — коротко, без оценки. Потом — тишина. И его дыхание в этой тишине.

Глава 8. Код Госпожи

Утро началось с правил.

Дверь открылась тихо — и вместе с ровным светом в комнату вошёл Эл.

Он остановился у зеркала, не оборачиваясь к Нейту.

— Госпожа Айвена велела обучить тебя её коду, — сказал он спокойно.

Кивнул на отражение:

— Начнём с основ.

Нейт подошёл, встал рядом. В зеркале — двое: Эл — прямой, собранный, и он сам, чуть настороженный.

Эл склонил голову вбок, оценивая.

— Когда входишь к госпоже, — произнёс он ровно, — останавливаешься у двери. Голова чуть склонена, но глаза — на неё. Не в пол, не на уровень груди. В глаза.

Нейт кивнул. Но внутри — лёгкое недоумение: будто сам взгляд уже был дерзостью.

Он понимал: это и есть её правило — внимание, открытость. Но внутри шло сопротивление.

Его учили ждать, опускать глаза, не нарушать дистанцию. А здесь нужно было искать взгляд, ловить, удерживать. Как будто то, чего раньше следовало избегать, стало обязанностью.

Эл шагнул ближе.

— Не отворачивайся, — тихо. — И помни: не ты смотришь на госпожу — вы смотрите друг на друга. Это её код.

Он выровнял плечи Нейта лёгким движением ладони, поправил подбородок.

— Вот так. Не выше, не ниже.

Нейт встретил взгляд — и удержал.

Эл едва заметно кивнул.

— Для госпожи важна не покорность, а присутствие, — произнёс он мягко.

В отражении они стояли почти зеркально — Эл спокойный, выровненный, и Нейт, пытающийся поймать ту же невидимую ось.

Эл продолжил — ровно, без нажима:

— Не обращаешься первым. Отвечаешь коротко.

— Теперь позы.

Нейт выпрямился.

— Коленопреклонённая — только по приказу. Колени разведены, руки вперёд, ладони вниз, пальцы раскрыты.

Нейт повторил. Пальцы привычно сомкнулись — Эл тут же коснулся запястий, раздвинул пальцы, раскрыл ладони.

— Только так.

В зеркале это выглядело, будто Нейт выложил себя на ладони. Ощущение открытости прожигало кожу.

Исчезнуть проще: опустить голову, сомкнуть пальцы, спрятаться в форме. Но здесь не позволено исчезать. Здесь нужно остаться. И это оказалось труднее.

Эл говорил спокойно, будто отмечая линии:

— Вертикальная. Стоишь ровно, колени мягкие, руки вдоль тела, подбородок выше, взгляд — на госпожу.

Он сделал шаг вперёд:

— Вызывная. Один шаг, руки за спиной, корпус немного к ней. Это когда ждёшь её слова.

Нейт сделал всё точно. Эл кивнул.

— Видно, учили. Тело знает. Теперь — научи его слушать.

Нейт с готовностью встретил его взгляд.

— Здесь внимание принадлежит не тебе.

Они вышли в коридор. Световые линии мягко вспыхивали под ногами.

Эл провёл пальцем по сенсорной панели.

— Твой браслет подключён к системе дома. Запомни цвета вызова.

Пауза.

— Зелёный — идёшь сразу.

— Синий — есть время собраться.

— Красный — не выходишь из комнаты.

Нейт смотрел на меняющийся цвет браслета, ощущая, как свет кольцом обхватил запястье.

В Лунном доме браслет подавал вибрацию, и сообщение от Мадам приходило на коммуникатор.

Здесь — только цвет.

Просто сигнал, что его хотят видеть, без слов, без пояснений.

Дом говорил напрямую.

Они шли по дому. Нейт слушал наставления — без вопросов, просто следуя рядом.

Эл заметил — внимание, спокойное, не требующее.

Инструкции кончились, но тишина между ними не распалась.

Он говорил всё утро ровно, отмеряя слова, и только теперь позволил себе замедлиться.

На стене в нише висело полотно. Эл остановился, будто впервые за долгое время увидел не правило, а просто цвет.

Он шагнул ближе, провёл пальцем по сенсорной панели, поправляя свет в нише.

Подсветка мягко вспыхнула, выхватив из полумрака картину.

Пауза.

— Это поздний период, — сказал Эл негромко, почти для себя. — Художник писал уже после болезни. Видишь мазки? Резкие, с надрывом.

Нейт подошёл ближе.

— Я не знал, — честно сказал он.

Эл чуть улыбнулся уголком губ. До этого он говорил как диктовку, но сейчас в голосе появилась жизнь.

— Здесь этого никто не замечает. Для гостей — просто интерьер. А он оставил на холсте свой страх.

Нейт слушал. Не ради вежливости — ему и правда было важно уловить то, что видит Эл. В его взгляде не было ни оценки, ни ожидания — только внимание. И Эл это почувствовал.

— Ты любишь говорить о картинах? — спросил Нейт осторожно.

Эл чуть смутился, но не отвёл взгляда.

— Когда слушают — да.

Пауза повисла короткая, почти тёплая.

Может быть, ему хотелось, чтобы хоть кто-то услышал то, что он помнит по-настоящему.

Эл снова посмотрел на картину:

— Взгляни на цвет. Это не просто тёмный фон. Он писал его в три слоя: первый — почти чёрный, второй — густо-синий, а сверху лёгкая лессировка. Если смотришь под углом, свет прорывается сквозь, и кажется, будто глубина без дна.

Нейт молчал. Он никогда не умел видеть так. Для него краски были просто цветами, а мазки — линиями. А Эл будто открывал скрытый пласт, который всегда был рядом, но спрятан.

— Он боялся смерти, — тихо добавил Эл. Голос его стал теплее, дыхание — ровнее. — В каждой линии есть дрожь. Но в этом есть и сила: даже страх можно превратить в красоту.

Нейт уловил этот переход и затаил дыхание, боясь спугнуть. После списка правил, это звучало как нечто живое, словно Эл забыл о роли и говорил просто