На твоей орбите - Эшли Шумахер

кое-какие улучшения, отмерил место для пластмассовой раковины, переделал нижние полки так, чтобы влезли игрушечная еда и сковородки. Когда я работаю в мастерской, мне кажется, будто моя жизнь в порядке, будто я решаю проблемы, а не создаю их. Мне нравится, что у меня есть план, мой план, которому я могу следовать и получать нужные результаты.

Но это было вчера.

Сегодня я решительно настроен поговорить с Новой, однако у меня нет ни плана, ни сурового наставника вроде мистера Самптера.

Мы с Новой пересекаемся только на уроке английского, и, конечно же, на уроке присутствует Эбигейл, и, конечно же, мы сидим рядом, и, конечно же, если бы Нова попыталась заговорить со мной, это поставило бы ее в неловкое положение, ведь Эбигейл постоянно находит причины дотронуться до меня или одолжить у меня ручку. Не должно быть никакой неловкости, но она есть. Наверное, потому, что это я должен подходить к Нове, но я не могу. Не на виду у всех. К тому же я хорошо помню, как скривилось лицо Эбигейл, когда она узнала результаты «Краша».

Проще всего не объяснять, откуда я знаю Нову. Проще… не подходить к ней, пока Эбигейл рядом.

В висок прилетает бумажный шарик.

Ах да, Лис тоже на этом уроке.

– Чел, – говорит он, наклоняясь над партой. – Твои волосы обалденно пахнут.

– Перестань уже, а? У меня шампунь закончился. Пришлось мамин одолжить.

Лис делает глубокий вдох:

– Пахнешь коричневым сахаром и кокосом. Как на пляже. Сексуальном пляже.

Эбигейл постукивает по руке Лиса сине-белыми ногтями – они того же цвета, что и ее чирлидерская форма.

– Прекрати приставать к моему парню. Вы разве не должны сейчас сосредоточиться на игровой тактике перед сегодняшним матчем или что-то такое?

В передней части класса миссис Трейнер со вздохом включает смарт-доску.

– Вы все должны сосредоточиться на основных источниках конфликта в «Суровом испытании», но, судя по вашим сочинениям, я сомневаюсь, что вы его вообще читали.

Весь класс страдальчески стонет, и миссис Трейнер предупреждающе поднимает палец.

– Поэтому сегодня мы посмотрим отрывки из экранизации, а в следующий понедельник изучим экзаменационные вопросы и перейдем к другому произведению.

Стоны тут же сменяются радостными криками. Лис подбегает к шкафчику за учительским столом, где хранятся канцелярские принадлежности, три бейсбольные биты на экстренный случай и тайный запас вкусностей. Возвращается с пачкой хеллоуинских конфет неизвестного бренда, на которой красуется большая наклейка с надписью «Скидка 75 %».

– Не оставляйте мусор на партах и на полу, – предупреждает миссис Трейнер, запуская фильм. – И, Лис, пожалуйста, угости одноклассников, не жадничай. Возможно, тебе стоит вспомнить замечательную тему своего сочинения об опасности стадного поведения в стрессовых ситуациях.

Нова сидит в самом конце класса, через три парты от меня. Как бы мне хотелось знать, что она смотрит на меня, что ее так же тянет ко мне, как меня к ней, но каждый раз, когда мне удается взглянуть в ее сторону (я притворяюсь, что чешу шею, разминаю спину, ищу что-то в рюкзаке), она смотрит на парту или на доску.

Эбигейл – совсем другое дело. Она двигает свою парту к моей, сужая расстояние между рядами.

– Слава богу, – говорит она и пытается обнять меня, перегнувшись через поручень, соединяющий ее парту со стулом. – Кино – именно то, что мне нужно.

– Мисс Шепард, в классе достаточно сладкого и без ваших милований.

Позади меня раздается фырканье Лиса и – так тихо, что я бы не заметил, если бы специально не прислушивался, – смех Новы.

Значит, она хотя бы немного осознает, что я – и Эбигейл – находимся с ней в одном классе.

Эбигейл же не осознает ни присутствия Новы, ни шутки учительницы.

– Что? – спрашивает она, все еще сжимая мою руку.

Миссис Трейнер указывает на место, где должна стоять парта Эбигейл:

– Подвинься.

Она подчиняется, выпячивая нижнюю губу в знак протеста. Протеста, который миссис Трейнер не замечает все последующие сорок минут просмотра «Сурового испытания».

А я вот не могу так же легко игнорировать Нову, как миссис Трейнер – недовольные лица учеников.

Пока люди на экране распускают коварные слухи, а Лис громко жует конфеты у меня над ухом, я придумываю предлог, под которым можно прогуляться в конец класса. Если я не поговорю с Новой сейчас, когда еще выпадет шанс? Я понятия не имею, что она делает на выходных – проводит их одна, с мамой, уезжает ли куда-то, – но хочу узнать. До понедельника ждать не могу, а на сегодняшнюю игру она вряд ли придет.

Никто не интересуется, зачем мне идти в конец класса точить карандаш, если я ничего не записываю. Даже Нова, чья парта располагается как раз рядом со старой механической точилкой, и глазом не моргнула. Она продолжает притворяться, что меня не существует.

Настолько тихо, насколько позволяет скрипучая точилка, куда я засовываю старый карандаш, откопанный на дне рюкзака, я шепчу:

– Что делаешь завтра?

Сперва мне кажется, что Нова не услышала, но потом она медленно отклоняется назад, словно потягиваясь.

Ответ она маскирует под зевок:

– Нет.

Это не твердое «нет». В ее голосе нет жесткости.

Карандаш уже острее острого, но я продолжаю крутить рукоять.

– Могу узнать почему? – шепчу я снова.

Отвечает она так же тихо:

– Потому что.

Я жду продолжения, но, видимо, это было законченное предложение. К тому же меня заметила миссис Трейнер, так что я возвращаюсь на свое место. Эбигейл умудрилась подвинуться на пару сантиметров ближе.

Нову я не вижу до собрания болельщиков после уроков.

Эти собрания у нас – целое событие. Горожане стекаются в спортивный зал, чтобы посмотреть выступление чирлидерш с кричалкой, нацеленной против наших соперников, затем какой-нибудь уважаемый представитель города произносит воодушевляющую речь для нас, игроков, а оркестр играет боевой марш, да так громко, что можно оглохнуть. Лис всегда демонстративно садится прямо напротив Лиэнн и ее секции кларнетов.

Пятничные собрания – часть моей рутины, которая мне не особо нравится. И сегодня – черт, я забыл, что это сегодня, – мне вручают очередную награду: игрок недели по версии «Форд». На глазах у всех.

На глазах у Новы.

Я едва успеваю осознать, что она сидит в верхнем ряду, прислонившись спиной к стене зала, как меня ослепляют вспышки камер и рядом со мной – такие гордые – встают родители, а у меня в руках появляется большая деревянная награда в форме штата Техас. Я гадаю, как им удалось прикрепить фигуру к основанию, учитывая столь малую площадь соединения. Разглядывание трофея прерывается шумом микрофона, и я возвращаюсь в спортивный зал, в эту пятницу, на очередное футбольное мероприятие в цепочке футбольных мероприятий, которые тянутся из далекого прошлого в мое далекое будущее.

– Это честь для нас, – говорит в микрофон тренер, и зал взрывается аплодисментами. – Мы ждем больших достижений от мистера Джордана.

Стоя по обе стороны от меня, одетые в футболки с надписью «№ 7 ДЖОРДАН», которые мама заказала в местном магазине школьной атрибутики, родители широко улыбаются камерам. Они кладут руки мне на спину, а затем по очереди с большой гордостью хлопают меня по плечам.

Когда фотограф просит меня попозировать на фоне команды чирлидерш, Эбигейл улыбается еще шире. Она вытягивает в мою сторону блестящие помпоны, ее помада яркая, хвост такой высокий.

«Горжусь тобой», – произносит она одними губами.

А я не могу себя остановить – в перерывах между вспышками камер и просьбами «Взгляни сюда, Сэм» мой взгляд ищет Нову. Она смотрит на меня, как и все присутствующие в зале. Куда еще смотреть, когда я в центре внимания?

Она достаточно близко, чтобы от ее взгляда по коже побежали мурашки, достаточно близко, чтобы я мог закрыть глаза – всего на мгновение – и вспомнить наш разговор в коридоре, прогулку по заповеднику, ее губы, прижатые к моей ладони.

Считаю до семи.

Когда открываю глаза, я снова Сэм Джордан, которым гордятся родители, которым гордится весь город. Этого достаточно. Более чем достаточно. О таком мечтают люди, о таком должен мечтать и я.

Когда открываю глаза, я уже не смотрю на Нову.

* * *

Нова

Забавный