В ад и обратно - Брайс Кин
Я проношусь мимо того места, где оставил её вчера, и бегу по дорожке, по которой уже столько раз видел, как она прогуливается одна.
Я глупый. Мне следовало быть осторожнее.
Сердце бешено колотится в груди, а кровь приливает к голове. Не могу сказать, как долго я бежал, но мне было всё равно, пока я не увидел пыльное бунгало королевского синего цвета — дом Зои. Я никогда здесь не был, но она рассказывала мне, как он выглядит.
Я перехожу на шаг, упираюсь руками в колени и кашляю. Мне нужен кислород и, возможно, немного воды. Я продолжаю кашлять, дышать и паниковать. Затем поднимаю глаза и вижу Зои, сидящую на ступеньках крыльца. На ней кремовая ночная рубашка и бордовый кардиган, повязанный вокруг талии. Она выглядит потерянной и грустной.
Но, по крайней мере, она цела.
Она чувствует моё присутствие, и когда видит меня, все её настроение меняется.
— Вирджилио, — сияет она, и её печаль исчезает.
— Зои? — Позвал я.
Сколько раз ей приходилось притворяться, чтобы скрыть свои истинные чувства? Я всегда был уверен, что её глаза всегда говорят больше, чем губы. Когда я приближаюсь к ней, она начинает нервничать. Словно вспомнив о чем-то, она туже развязывает кардиган с талии, натягивая его.
И тут я понимаю, почему.
— Кто это сделал? — Мой взгляд падает на царапины на её предплечье и красный отпечаток ладони на щеке. — Зои, кто это сделал с тобой? — Спрашиваю я, и в душе надеюсь, что это не мой отец, иначе я…
— Я в порядке, — смеётся она, — я просто упала и я…
— Не смей, чёрт возьми, врать мне! Ты и так уже достаточно натворила, скрывая это от меня, — я сжимаю её предплечье. — Как долго это продолжается?
Пожалуйста, скажи мне, что это только сейчас.
— Вирджилио, ничего страшного, не переживай, — она пытается высвободиться из моей хватки, и это только злит меня, потому что она готова солгать ради того, кто, вероятно, стоит за этим.
— Кто это сделал с тобой, Зои? — Мой палец впивается в её кожу.
— Ты делаешь мне больно, — хнычет она, и я сразу же отпускаю её. Затем я бью кулаком воздух, стараясь не представлять лицо человека, который причинил ей такую боль.
Я пытаюсь восстановить дыхание.
— Ты рассказала своему отцу? — Спрашиваю я.
Она нервно переминается с ноги на ногу и опять поправляет кардиган.
— Я же говорила тебе, что это ерунда, — говорит она.
Я усмехаюсь, и тут до меня доходит:
— Это блядь, был он, не так ли?
Конечно, это был он. Мой отец ничем не отличается от него. Я могу выдержать несколько ударов, но она? Она не может. Я должен что-то сделать.
— Ты сообщила в полицию? — Спрашиваю я, присаживаясь рядом с ней на корточки. — Зои, мы можем с этим бороться, ты не обязана мириться с этим, — я протягиваю руку, беру её за дрожащую руку и нежно сжимаю. — Пожалуйста.
— Мы не можем, — качает она головой, хорошо скрывая свою печаль.
Когда мы слышим звук сирены, она напрягается. В гараж въезжает полицейская машина, и как только её взгляд падает на наши руки, она тут же отдёргивает свою и начинает торопливо натягивать кардиган до самой шеи.
— Ты должен уйти, Вирджилио, — говорит она, складывая руки на груди. — Пожалуйста, не делай мой вечер ещё хуже сегодня.
Дерьмо.
Я хочу остаться с ней и найти способ вернуть ей часть того света, который она дарила мне в самые мрачные дни, но я понимаю, что это невозможно. Если я останусь, она будет единственной, кто потерпит поражение.
Из машины выходит мужчина в полицейской форме, руки на поясе, и он смотрит в нашу сторону.
Двойное дерьмо.
Теперь я понимаю, почему она не может позвонить в полицию.
Её отец — полицейский.
ГЛАВА 14
ЗОИ
Я открываю свой альбом для рисования и внимательно рассматриваю последний дизайн, над которым работаю. Мне нужно понять, стоит ли добавить несколько завершающих штрихов в области плеч. Я чувствую, что это необходимо. Возможно, что-то совсем небольшое... Я прищуриваюсь, затем почёсываю подбородок. Внезапно меня охватывает спокойствие, и я вспоминаю единственный раз, когда испытывала подобное чувство, когда создавала эскизы.
Вирджилио.
Создание того синего костюма для него было одновременно лёгким и сложным. Он был моей музой. Но всё, что я рисовала, казалось подходящим, хотя и не вызывало восторга с точки зрения деталей, которые я могла бы добавить. То же самое происходит сейчас с Этторе.
Смех Вирджилио эхом отдаётся в моей голове, и я пытаюсь избавиться от этих мыслей. Мне нужно сосредоточиться на мире без него.
Он мёртв. Из-за меня.
Я грызу карандаш, затем подползаю на коленях к окну от пола до потолка, чтобы лучше разглядеть происходящее. Я провела бессонную ночь, создавая эскизы, и теперь у меня есть три великолепных варианта на выбор для Этторе. Каждый из них будет идеально сидеть на нём, и я надеюсь, что он выберет один из них, а не попросит меня создать ещё больше. Все варианты будут чёрного цвета, и я понимаю, что это, вероятно, его любимый оттенок.
Я в полном восторге от своей работы. Я и не подозревала, что во мне так много творчества, пока не открыла его для себя с помощью Этторе. Это стало настолько легко, что я просто хочу продолжать создавать новые образы.
Один из вариантов включает в себя галстук, а лацканы украшены крошечными чёрными камешками. Второй вариант имеет накидку на одно плечо, а с другой стороны, те же крошечные камешки покрывают всю деталь. Последний вариант напоминает индо-западный костюм и украшен украшениями вокруг небольшого воротничка, по краям разреза между невидимыми пуговицами, на кончиках манжет и по краям костюма.
Я хотела бы изменить последний из них. Мне кажется, было бы лучше, если бы я расположила камни так, чтобы они напоминали линии его шрамов, которые доходили до самого плеча.
Я смотрю на робко выглядывающее солнце, его лучи ласкают какой-то другой дом, который прилегает к его поместью и который я не заметила в тот первый день, когда он привёз меня сюда. Окна открыты. Не могу объяснить почему, но золотые лучи солнца, проникающие сквозь чёрный провал в интерьере поместья,
