Ты нам не нужен - Анита Кароль

— Я тебе не картошка, окучивать чтобы… — незаметно роюсь в сумочке. — Максим о тебе не знает, но я ему расскажу, а там видно было, кто кого уроет.

— Да кто он такой? Колись давай! — орет на меня, нависая.

Я нащупываю что−то длинное, похожее на помаду. Понимаю, что схватила духи в узком продолговатом флаконе, скидываю крышку и резко вытаскиваю руку. Жму, распыляя единственные духи в глаза мажора. Тот орет и трет свою морду, а я быстренько кнопку тыкаю и сбегаю.

Уже в подъезде вспоминаю про торт и так мне горько. Я с такой любовью заказывала, выбирала мультяшные украшения. Но возвращаться страшно.

— Блин… что же так все… — ворчу, вглядываясь в темноту первого этажа. — И кто лампочку опять выкрутил? Достали уже!

Вдруг сзади меня хватают и сжимают горло. В бок упирается что−то острое. Еще один маньяк?

— Не шевелись, а то проколю… — голос странный, унисекс какой−то, и на женский, и на мужской похож. — Велели передать, что не быть тебе женой депутата.

Мысли мечутся. В руке зажат все тот же флакон. Я понимаю, что сейчас меня прирежут, как барашка. Слышу за дверью раздраженный голос Добровольского.

— Эй, торт забери, зараза!

Он тычет в домофон, и кто−то открывает ему дверь. Свет проникает в темное нутро подъезда, Вадик видит, что меня кто−то зажимает. Он опускает коробку с тортом на крыльцо, и рыча, кидается на моего обидчика.

Я чувствую острую боль в боку, и правую руку как огнем полыхнуло, что−то теплое потекло по кисти.

— Пожар, пожар! Спасайтесь! — ору, пытаясь открыть захлопнувшуюся металлическую дверь с домофоном. — Пожар, люди!

Если кричать, что убивают, то все разбегутся или попрячутся, а если пожар, то… Двери на этажах захлопали, послышался топот.

— Где пожар? Где горит? — сразу много голосов.

Фигура в черной куртке с капюшоном бросила терзать Вадика, и пронеслась мимо, больно толкнув меня. Мой спаситель остался мешком на полу лежать.

— «Скорую» и полицию вызовите! — теперь кричу я.

Рука вся липкая, с нее капает, и я не могу достать из сумки смартфон. Сую сумку соседке. Вижу бледную маму в толпе, с работы как раз пришла. Я ей про торт, который так и стоит на крыльце.

— Да какой торт, Полиночка, — всхлипывает, но все−таки забирает коробку. Теперь я спокойна, мои старания не прошли даром. Прошу в холодильник поставить, сразу же. — Да, сейчас поставлю, не переживай…

Через полчаса нас с Вадиком увозят в больницу. У меня небольшая дырка в боку, на руке порез глубокий. Парню меньше повезло. Его сразу в операционную увезли. Мама со мной поехала, хотя я упиралась.

— Мамуль, ничего серьезного, — меня только что зашили и перевязали, отпустили домой, убедившись, что чувствую себя хорошо. — Поехали домой. Ты такси вызвала?

Мама качает головой, со страхом глядя на белоснежный бинт. Только достаю из сумки смартфон, чтобы вызвать такси, как в приемное отделение врывается Чудинов. Глаза бешеные, волосы всклокочены. Переживает.

Глава 15

Задираю нос и почти бегу на выход, таща маму за руку. На Чудинова внимания не обращаю, он старается не отставать от нас, говорит что−то, пытается за руку схватить. А я все уже решила.

Голос этой особи с ножом стоит в ушах до сих пор. «Велели передать, что не быть тебе женой депутата»… Кто велел? Родичи этого депутата или его жена законная?

Полиция меня допрашивала, а я толком ничего рассказать не смогла. Я даже не поняла, мужчина это или женщина. Темно, бесформенная одежда, капюшон. Видеокамер нет, естественно. Район у нас небогатый, во дворах нет даже шлагбаумов, страшно детишек выпустить погулять. Домофоны не на всех подъездах, а уж видеокамеры вообще роскошь непозволительная. Они только у магазинов есть, и то не у всех.

— Полин, да остановись, — хватает меня за локоть, и я шиплю от боли в раненой руке. — Прости-прости… я вас отвезу домой.

— А давай! Только вези сразу на кладбище, — взрываюсь, почти ору, а мама дергает меня за футболку и шипит, что люди вокруг. — Там, наверное, уже все твои родственнички собрались, с лопатами. Меня жаждут закопать. А жена твоя крест держит, жаждет его воткнуть мне прямо между глаз!

— Полин, я разберусь…

— Знаешь, что… родной… иди ты лесом. Разобрался уже. Дальше мы без тебя, как и раньше. Мальчики где?

— В детском саду… мы опоздали немного, пока уговорил… без зарядки и завтрака остались. Давай отвезу? Пойдем.

— Да отвали ты! Как ты не поймешь — ты нам не нужен! И не смей детей из сада забирать!

Кажется, дошло. Закусил губу и отошел на шаг. А я подхватила маму под руку и потащила ее на остановку. Спасибо, господин кандидат, сэкономила на проезде. А потому что не хочется стоять на крыльце и ждать такси. Это чудо же снова влезет со своим предложением подвезти.

— Поль, ну чего ты завелась? Бледная такая, присядь. Ну довез бы до дома, ничего не случилось бы, — пилит мама, а я боюсь взорваться. Внутри клокочет все, кажется, что сейчас злоба с обидой черной лавой полезет из меня.

— Мам, меня как барана чуть не прирезали. Из−за него. Я его больше не подпущу ни к детям, ни к себе. Я жить хочу!

Подходит автобус, и я с облегчением уезжаю от больницы. Теперь на перевязку ходить. Работы нет, деньги мне его поганые не нужны. Пусть договаривается, чтобы меня обратно взяли. Еще не знаю, в какой моднячий хлам нашу квартиру превратили. Сейчас придем домой, а там кирпичные стены и деревянные ящики в кухне. Видала я их ремонт по телевизору в стиле лофт.

Счастье будет, если унитаз и ванна на месте остались, а то может в ванной детскую устроили, а справлять нужду будем рядом с холодильником.

Чудинов успел первым захватить нашу квартирку. Жаль у меня биты с собой не оказалось, уж я порезвилась бы, ни одного стеклышка не оставила целым на его иномарке дорогущей, которая уютненько устроилась напротив моего подъезда. Да, авто не виновато, что его хозяин простых слов не понимает. Но он сам вынуждает перейти к боевым действиям.

Я собралась орать с порога, ультразвуком может прогоню захватчика. Но дар речи пропал, когда переступила порог собственной квартиры. Нет, я точно не туда попала. Вышла на лестничную площадку и посмотрела на номер. Мой. И дверь моя, с царапиной и вмятиной, которые появились благодаря веселым пьяным доставщикам и установщикам.

Прихожая будто больше стала. Шкаф появился, с огромным зеркалом, как я