Поздравляю, Сеул! - Катерина Райдер

– Ничего я не видела, то есть…

Я хотела сказать что-то типа: «произошла ошибка, давайте сделаем отмену» – или нечто в этом духе, но меня снова замутило.

– Ксения, мне сейчас неудобно говорить, перезвоню вам позже, – в итоге прохрипела я, падая на подушки.

– Конечно, – понимающим тоном ответила девушка. – Всю информацию по бронированию я выслала на указанную при регистрации почту. Но, пожалуйста, не затягивайте, вылет в эту пятницу, а нам еще оформлять документы и разрешение K-ETA.

– Угу, – промычала я. Как только дисплей погас, кинула телефон невесть куда.

Что бы вчера ни случилось, я не способна разгребать последствия в полуживом состоянии.

Проснувшись во второй раз глубоко за полдень, после душа, таблетки аспирина и чашки крепкого кофе я включила ноутбук. На почте действительно обнаружилось письмо от туристического агентства «Мега Тревел» с подтверждением бронирования и чеком об оплате. Сумма не фатальная, но неприятная, учитывая, что лететь я никуда не собиралась.

Чуть позже, почитав чат под кодовым названием «ДР Юшковой», удалось выяснить, каким образом мой кошелек похудел на сто тысяч рублей. И это без учета космического чека из клуба. Как оказалось, дойдя до соответствующей «кондиции», когда здравый смысл не в силах бороться с тем самым духом авантюризма, в пылких попытках доказать младшим коллегам, что тридцать не приговор, я согласилась на самую идиотскую аферу в своей жизни: взять отпуск, кстати, первый за последние шесть лет, и отправиться в случайную страну. А именно туда, куда ткнет мой изрядно накачанный текилой палец. Хорошо, что он не попал в Антарктиду! Впрочем, какая разница? Мой график не позволял покинуть Москву и на пару дней. В понедельник наш генеральный должен объявить имя нового главного редактора, а то, что им окажусь я, сомнений не возникало. В конце декабря ежегодная премия в сфере журналистики, где мы номинированы сразу в нескольких направлениях. А третьего января мне предстоит встреча с советом директоров, на которой я должна убедить с десяток толстосумов, крайне далеких от писательского искусства, в необходимости смены коммерческой стратегии и концепции журнала в целом. Поэтому, пройдя все стадии принятия и отпустив выброшенные на ветер деньги, я занялась привычными для своих нечастых выходных делами: уборка, стирка, работа и еще раз работа.

Около семи вечера мне позвонила Вика – единственная подруга из детства. Она по-прежнему жила в нашем маленьком городке, трудилась бухгалтером в бюджетной организации и воспитывала в счастливом браке двух сыновей. Я очень гордилась ею. Пусть Викс звезд с неба не хватала, но окончила институт с отличием, вышла замуж за хорошего парня и была по-настоящему счастлива. А с такими, как мы, подобное случается нечасто.

Я и Вика выросли в детском доме на соседних койках и не понаслышке знали, насколько жестоким может оказаться общество, если ты априори слабее. С ранних лет мы были неразлучны, держались друг друга и стали ярким примером того, что кровное родство – условность. Но когда пришло время выбирать институт, Вика уже встретила Пашу и передумала поступать в московский вуз, так как он учился в местном колледже. Меня же, кроме подруги, в сибирской глубинке ничего не держало, и с тяжелым из-за расставания сердцем, но большими планами на будущее я уехала в столицу. Мы редко встречались, не чаще раза в год, а в последние пару лет и вовсе не виделись, но наши сестринские чувства остались неизменными, и это согревало душу даже в самые холодные московские вечера. Как, например, сегодня…

– Привет! С днем рождения! – радостно воскликнула Вика, но вмиг перешла на извинительный тон. – Прости, хотела позвонить с утра, да замоталась. У младшего по субботам занятия в языковой школе, а старшего нужно было отвезти на баскетбол. Но я ведь успела: у нас еще час до полуночи, а у тебя и вовсе вечер только наступил.

– Успела, – безрадостно согласилась я, – тем более ты прекрасно знаешь: для меня это просто еще один день.

Подруга, мгновенно уловив в моем голосе напряжение, настороженно спросила:

– Даш, а ты как там вообще? Все хорошо?

– Конечно, – решительно заверила я, да только, кажется, забыла, кто на другом конце линии.

Несмотря на долгую разлуку, Вика по-прежнему читала меня как открытую книгу. Наша связь оставалась нерушимой, неподвластной ни времени, ни расстоянию, – истинная сестринская любовь, единственная, в которую я верила.

– Рассказывай, – коротко потребовала она.

– Да нечего мне рассказывать, – вздохнула я, но после укоризненного молчания подруги все же ответила: – Ну, если в общих чертах… Вчера я совершила нечто абсолютно мне несвойственное.

– Сходила на свидание? – по-доброму усмехнулась Вика, на что я недовольно цокнула языком. – Ладно-ладно, не шучу, слушаю.

Размышляя над тем, как меня угораздило докатиться до жизни такой, я призналась после недолгого молчания:

– Купила по пьяни горящий тур в Южную Корею, – вслух прозвучало еще более глупо, чем звучало в голове.

– Ого! Ты же не пьешь с института! – удивленно воскликнула подруга.

– И, судя по всему, не стоило начинать вообще, – кисло пробубнила я.

– Дела… – будто бы снова с усмешкой протянула Викс. Однако следующий вопрос задала предельно серьезно: – Когда летишь?

– Никогда, разумеется!

– То есть?

– Это было помутнение разума от алкоголя, не более.

– А деньги-то хоть вернут?

Я вздохнула. Вика тоже, догадываясь, что ответ отрицательный.

– Слушай, Даш, – чуть выждав, продолжила она, – а может, это знак?

– Знак, что отмена сухого закона плохая идея? Это я уже поняла. Урок весьма очевидный.

– Нет, что ты подсознательно хочешь в отпуск. Сколько лет ты работаешь на износ – три года, четыре?

– Почти шесть лет.

– Вот именно! И ладно в гости к нам не приезжаешь, я понимаю, свет не ближний. Но ведь и твоя собственная жизнь проходит мимо.

Слова подруги вызвали неприятное скребущее ощущение в груди. Я осознавала, что многие в индустрии завидовали моему успеху. Даже среди тех, кто присутствовал на вчерашней вечеринке, были люди, скрывавшие за своими улыбками желание оказаться на моем месте. Я находилась в сильной позиции: мое имя постоянно мелькало в прессе, профессионализм не подвергался сомнению, доход позволял ни в чем себе не отказывать, а будущие перспективы прочили еще больший успех. Так откуда тогда взялось это гадкое чувство неуверенности, словно от меня действительно ускользало нечто важное?

– Со мной все в порядке, Вик, – твердо заявила я, пока это невнятное, но довольно мерзкое ощущение не разрослось до размера черной дыры и не затянуло внутрь. – Я полностью довольна жизнью, люблю свою работу, квартиру, Москву. И совершенно не представляю, что можно делать в