Да, шеф! - Джинджер Джонс

– Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем правду, – говорит Хейзел, формируя кебаб вокруг деревянной шпажки. – Но, раз все теперь начеку, вряд ли преступник осмелится нанести еще один удар.

Фрейя с подозрением смотрит на Хейзел. Намекает, что это она вредила соперникам, но теперь решила угомониться?

Хейзел поворачивается к Фрейе.

– Надеюсь, ты не будешь срезать с молодой картошки всю кожуру. Если это сделать, блюдо потеряет вкус.

Фрейя прикусывает язык и возвращается к разделочной доске. В открытые окна льется музыка карнавала. Звон колокольчиков карнавального шествия, тяжелый грохот ударных вторит звукам кухни. Фрейе не терпится поглядеть на праздник, но еще рано, надо сперва приготовить мезе. Не каждый день толпы людей приезжают в город, чтобы повеселиться и отведать твою еду. Волнение и нервозность создают пьянящую атмосферу, все стремятся произвести впечатление.

Организаторы составили график, и каждый повар сможет провести два часа на фестивале. Главное условие – оставаться трезвым. Димитрий собрал группу своих друзей, и те расположились вдоль тропы на склоне холма с интервалом в сто ярдов, заманивают с помощью мезе гуляк в таверну на вершине утеса. Сегодняшняя задача не в том, чтобы сразиться друг с другом, а в том, чтобы работать вместе, как одна команда; семеро поваров объединились в слаженный механизм под чутким присмотром Кристоса. Каждому поручили свои отдельные блюда, но еще придется по очереди мыть кастрюли, принимать заказы и всячески трудиться до конца вечера.

Фрейя вытягивает пальцы и хрустит костяшками. Чистка картошки всегда вызывает судороги в больной руке, и какое счастье, что дальше Кристос поручает готовить клефтико из баранины. Орегано закончилось. Дома пришлось бы ехать в супермаркет, но здесь, на Кипре, нужно лишь прогуляться по склону. Она выходит наружу, звуки музыки и смеха влекут ее к краю утеса, и Фрейя любуется развернувшимся внизу фестивалем. Повсюду на пляже стоят барбекю, похожие отсюда на фонари. Женщины танцуют, мужчины свистят, а дети кружатся и прыгают вокруг огня. Флотилия весельных лодок с туристами плывет к берегу, расшитые блестками головные уборы мерцают в лучах заходящего солнца. Но работа есть работа, Фрейя срывает несколько веточек орегано, наслаждаясь мягкостью пушистых листьев.

Промывая траву под краном снаружи, она слышит на кухне визг. Хейзел отхватила кухонным ножом половину подушечки большого пальца, и Кристос выводит ее на террасу. Бедняга падает на стул, спрятав голову между коленями, и, хотя она утверждает, что скорая помощь ей не нужна, быстро краснеющая тряпка, обернутая вокруг руки, говорит об обратном.

– Если я пойду в больницу, то все пропущу, – бормочет Хейзел, а Кристос бросает в мусорное ведро окровавленную порцию баранины. – А если я все пропущу, то вылечу из соревнования.

Удивительно, на что люди готовы пойти ради этого конкурса, думает Фрейя. Испортить блюда других конкурсантов. Украсть ингредиенты. Сжульничать. Солгать. А теперь, кажется, еще и согласиться на ампутацию. Раздавив в ступке горсть зубчиков чеснока, Фрейя добавляет к ним корицу и черный перец, а руку опять сводит судорогой. Страшно подумать, что все хотят «Золотую ложку» так же сильно, как она сама.

– Шустрее! – кричит Кристос, небрежно нарезав горсть орегано на деревянной доске.

– Да, шеф! – Фрейя бы рада ускориться, но высокий темп работы стал проблемой с тех пор, как пришлось лечить запястье после разрыва артерии и серьезного повреждения сухожилий.

– Еще быстрее! – рычит он, делая глоток бренди прямо из бутылки.

Фрейя раздраженно выдыхает. Ей правда надо чистить, нарезать, шинковать и натирать с такой скоростью, чтобы пальцы отваливались? Как-то не хочется пойти по стопам Хейзел.

Выпив бренди до дна, Кристос наполняет свою кружку из запыленной винной бутылки. Его рука дрожит, и капли Мерло падают на кухонный стол.

– Если мечтаешь стать шеф-поваром, нужно намного быстрее готовить еду. Ты, например, очень плохо чистишь картошку.

– Да, шеф, – обреченно тянет Фрейя. Если рассказать про травму, это будет выглядеть как жалкие оправдания – собака съела мою домашнюю работу, солнце светило мне в глаза, шнурок развязался. Потирая шрам, она берет замаринованную с вечера баранину, натирает кашицей из специй, кладет рядом картошку и ставит в духовку.

– Не так! – бормочет Кристос. – Ягненок должен лежать поверх картофеля!

Во рту у Фрейи пересыхает, а потные ладони не могут ухватить ручку духовки. Как все остальные сохраняют ясную голову, когда она в таком раздрае? Горячий воздух вырывается из духовки и обжигает лицо. Почему она забыла положить картошку под баранину? «Мясо должно быть сверху, как птица, что высиживает яйца. – Фрейя слышит мягкий голос миссис К. – Расслабься и наслаждайся. Еда, как и животное, чует страх».

Пытаясь успокоиться, Фрейя начинает тихонько напевать. Никакой конкретной мелодии, просто ощущение вибраций во рту и горле как-то успокаивает, челюсти разжимаются, дыхание замедляется, но даже так она мучается от духоты. Фрейя делает еще один глоток «освежающего сока» (вода, лимон, сахар и щепотка морской соли от обезвоживания), но все равно не может остыть. На улице тридцать три градуса, так что бог знает, какая температура здесь, на кухне, где изо всех отверстий идет пар. Пот струится по спине и стекает с висков, верхняя губа влажная, и Фрейе не терпится снять лифчик.

У соседней плиты свистит Кваме. Фрейя уже поняла, что так он маскирует волнение. Хардж дрыгает ногами в такт воображаемой музыке, а Леандра-Луиза носится, как чокнутая моль, не в силах остановиться на чем-то одном. Ничего не поделаешь; сегодня они все в запаре.

Фрейя поджигает газовую конфорку. Тут четыре плиты, за каждой работает по два человека. Фрейе достался Мишель. Тот ни с того ни с сего признался ей, что пудрит гениталии кукурузной мукой, чтобы «убрать влагу». Этот трюк он подсмотрел в фильме Джона Фавро «Шеф». Не зная, как реагировать на подобную информацию, Фрейя продолжает помешивать мусаку.

– Так, команда! – На кухню с важным видом входит Димитрий и швыряет на ближайший стол картонную коробку, Фрейя с завистью смотрит на его легкие проветриваемые шлепанцы. – Вы все должны выглядеть соответствующе. – Он достает фартуки бутылочно-зеленого цвета с аккуратно вышитой белой надписью «Праздник „Золотой ложки“» и логотипом, который не похож ни на золото, ни на ложку, а вообще выглядит как желтая лупа.

Каждый участник берет фартук, и все выстраиваются в ряд для фотографии. Хорошо, что Ксантоса здесь нет, ничего не отвлекает, но вообще-то мог бы и помочь Фрейе с завязками, а то вдруг логотип потеряется в ее декольте.

Кристос прислоняется к дверному косяку, будто вот-вот упадет без опоры.

– Все готовы?

– Да, шеф! – хором отвечают участники.

– Развлекайтесь! – напутствует