Да, шеф! - Джинджер Джонс
– Кристос?
В воздухе витает запах мочи. Глядя на его разбросанные конечности и впалый торс, она замечает влажное пятно на промежности брюк.
– Кристос? – Фрейя трясет его за плечи. – Вставай, вставай!
Но Кристос не просыпается.
Глава 18
Кристос
– Ксантос! – Фрейя в бешеной панике размахивает руками и бежит к террасе.
Он оборачивается, машет в ответ и идет к группе друзей.
– Ксантос! – кричит она. Он снова оглядывается.
– Кристос без сознания! Быстрей!
Ксантос замирает. Затем запихивает бутылку с водой в задний карман штанов, перепрыгивает через стену террасы и мчится вниз с холма к ней, будто на крыльях. Фрейя поворачивается на каблуках и хватает его за рукав, радуясь, что он рядом. Ксантос знает, что делать; ее надежная опора в водовороте безумия. Они бегут вниз по холму, выворачивая лодыжки на травянистых кочках, огибают группу подростков, курящих траву, держатся друг за друга, проносясь мимо фейерверков и сахарной ваты, переполненных мусорных баков и куч пустых пивных бутылок. У куста Фрейя резко тянет Ксантоса влево, через увешанную фонариками оливковую рощу, через травянистый пригорок, за огромную глыбу известняка и…
– Папа! – Ксантос смотрит на тело, лежащее в маленьком овраге, грязное и безжизненное.
Фрейя замирает. Кристос – отец Ксантоса?
Лицо парня каменеет от страха. Подобно леопарду, выслеживающему свою добычу, он осторожно приближается к телу и наконец спрыгивает рядом с ним.
– Папа? – Ксантос бьет Кристоса по лицу. – Папа?
У Фрейи кружится голова, все происходит, будто в замедленной съемке.
– Папа! – Ксантос становится на колени и разглядывает отца, начиная с заляпанного вином подбородка до испачканной мочой промежности.
Она прикусывает губу, и во рту появляется металлический привкус.
– Папа? – Похожие в лунном свете на помутневшие нефриты глаза Ксантоса полны отчаяния.
– Он…
– Папа! – Он швыряет пустую винную бутылку вниз по склону холма, где та приземляется с глухим стуком.
– Стой, у тебя же есть вода! – кричит Фрейя. – Разве мы не должны попытаться…
Ксантос вынимает из кармана пластиковую фляжку и брызгает водой в лицо отцу, но тщетно.
Крутя подол платья и прикусывая изнутри щеку, Фрейя приседает рядом.
– В Лаппо есть больница?
Ксантос щупает пульс отца и ничего не говорит.
– Я хотела вызвать скорую, – признается она, не в силах объяснить, почему так этого и не сделала.
На Кипре 911 не распознается как номер службы экстренной помощи, а Фрейя другого не знает, вдобавок она не говорит по-гречески и не понимает, где именно нашла тело – хотя теперь все эти оправдания кажутся жалкими.
Ксантос морщит лоб. Он достает из кармана телефон и набирает на экране три цифры. Через несколько секунд на том конце линии раздается голос. Кстантос что-то громко тараторит, в каждом слоге ощущается тревога. Он говорит все быстрее и быстрее, хватает отца за запястье и снова пытается найти пульс. Следуя инструкциям оператора, Ксантос щиплет Кристоса за нос и разочарованно вздыхает. Его глаза сейчас размером с обеденные тарелки. Он переводит телефон на громкую связь и кладет его на траву, смотрит на Фрейю с такой напряженностью, будто силой воли высасывает каждую частицу кислорода из ее тела и запечатывает в вакууме. Она хочет отвернуться, но не может. Его взгляд завораживает. Молит о помощи. Просит о прощении. Женщина на том конце провода все говорит инструкции, только Фрейя ни черта не понимает.
– Нам нужно уложить его вот так. – Ксантос показывает руками позу. – Возьми его за ноги, и я переверну тело.
Фрейя чувствует приступ паники.
– Готова? На счет три…
Она хватает Кристоса за лодыжки, и у нее сердце замирает, настолько безжизненным он кажется.
Ксантос не спускает с нее глаз; их связь невозможно разорвать.
– Раз…
Фрейе нехорошо. Она не может его подвести.
– Два…
Она видит водоворот эмоций в его зрачках. Любовь. Страх. Вера. Ужас.
– Три! – рычит Ксантос.
Они ходят на цыпочках по натянутому канату, сплетенному из надежды и неуверенности, оба колеблются, пытаясь проложить путь по невидимой проволоке, и ни один из них не осмеливается взглянуть вниз и убедиться, что страховки нет. Изо всех сил она переворачивает Кристоса, перекручивая левое бедро поверх правого, а Ксантос перекатывает туловище. Женщина на другом конце провода выдает новые инструкции.
Голова Кристоса болтается, как у марионетки. Он падает на живот. Смахивая волосы с лица, Фрейя наблюдает, как Ксантос поднимает левую руку отца так, что она оказывается на одном уровне с грудной клеткой, а правую кладет на уровень головы. Затем, покачивая Кристоса туда-сюда и хлопая его по щеке, Ксантос закрывает глаза и бормочет молитвы, которые слышит только он сам.
– Ксан… – Фрейю подводит голос.
Ей хочется обнять Ксантоса за шею и сказать, что все будет хорошо, но это явно не так, да и слова сейчас бесполезны.
На его глазах выступают слезы.
– Надо отнести его в море. В прошлый раз Димитрий бросил отца в ванну и включил душ. Его нужно окатить водой. Холодной вода.
Он хватает телефон и завершает разговор, затем берет Кристоса под руки и перемещает в сидячее положение.
– Давай, давай. – Ксантос похлопывает отца по щекам, но тот не реагирует.
Фрейя хватает Кристоса под руку и жестом предлагает Ксантосу встать с другой стороны. Вместе они тащат старика по редеющей траве на песчаные дюны. Пугало. Тряпичная кукла. Марионетка. Отец. Шеф-повар. Пьяница. Тяжело дыша и отдуваясь, они тянут Кристоса, роняя через каждые несколько ярдов и, в конце концов, падают под обмякшим телом всего в нескольких дюймах от моря. Ксантос поднимает голову, на его лице написано поражение. Он взял на себя основной вес и теперь совершенно выбился из сил.
– Давай! – кричит Фрейя, хватая Кристоса за правое плечо и прижимая руку Ксантоса к его левому. – На счет три!
Ксантос молча кивает.
– Раз, два, ТРИ! – Она тянет изо всех сил.
Луна так озаряет море, что кажется, будто прилив двигается к ним навстречу, и это тоже помогает.
Вместе они волочат Кристоса к воде, таща его по мокрому песку. Поношенные кожаные тапочки остались валяться на берегу. Наконец, сила течения подхватывает тело, и оно оказывается в море. Сбрасывая собственную обувь и швыряя ее
