После развода. Не надо слов, не надо паники - Элен Блио
Обычно я ничего не пассерую. И масло тоже не добавляю — жира достаточно в мясе, даже в самом постном.
Едва успеваем приехать в дом Алексея как я развожу бурную деятельность на кухне.
Даже не соглашаюсь на экскурсию по дому — всё потом.
- Ты такая голодная, мы же только поели?
- Так они будут тушиться часа полтора, а еще надо сделать фарш, почистить перцы.
- Я помогу.
- В любом случае это два часа, или больше. Успеем проголодаться. Но…
Я делаю это не потому, что хочу есть.
Я делаю это потому, что хочу жить.
Буянов достаёт мясорубку, электрическую, разумеется, помогает с мясом — моет, режет, делает фарш.
Анюта крутится рядом. Задаёт вопросы, мы с ней чудесно ладим. Помогает порезать помидоры. Перец чищу сама, отрезаю хвостики чтобы сделать крышечки — люблю с крышечками. Рис чуть припускаю — он не должен быть разваренным, некоторые вообще его не варят, но я варю.
Соединяю рис и фарш — фарш без лука. Хорошо вымешиваю, солю, перчу. Люблю, чтобы было много мяса и мало риса. Знаю, что некоторые хозяйки делают наоборот, но я — именно так. За это мои перцы все и любят.
Фарш готов. Наполняю перцы. Стараюсь в кастрюле их именно поставить, это не просто. В кастрюле ничего — масла нет. Потом налью воду.
Перцы стоят. Отправляю за ними нарезанную кружочками морковь, помидоры, репчатый лук. Заливаю воду. Солю. Отдельно соль в фарше и соль в кастрюлю, где будет тушится блюдо.
Ставлю на огонь.
Почти готово.
Чуть позже добавлю томатную пасту, разведя её водой.
- Всё. Теперь я готова к экскурсии.
Алексей смотрит на меня как-то странно.
Подходит близко.
Обнимает.
- Я люблю тебя.
Почему-то замираю, мурашками покрываюсь.
- Люблю. Ты здесь смотришься идеально. На моей кухне. Оставайся навсегда, а?
Он меня прижимает, и почти сразу я чувствую и другие объятия.
Теплые маленькие ладошки.
- Тётя Аня, а ты могла бы быть моей мамой?
41.
Я читаю ей сказку, так как я люблю, по ролям.
Баба Яга у меня скрипучая, хитрая и злая, Алёнушка — нежная, Иванушка —тлуповат сначала, потом мужественный, Кощей бессмертный грозный, но дряхлый.
Когда-то у меня была мысль пойти в театральный институт, но я испугалась.
Чего именно?
Не знаю.
Провала?
Возможно, именно его.
Провала, трудностей, того, что актёры, при всей кажущейся лёгкости бытия живут совсем не простую жизнь.
Да и мама тогда говорила — ну куда? Мама тоже была практичной. Я делилась с ней мыслями о творческой профессии, мама рукой махнула, мол, там все только блатные, дети, дети детей, жёны. Либо надо сразу искать себе мужа режиссёра — в то время они еще считались главнее продюсеров. Да и как-то в те годы и театр и кино были, скорее в упадке.
Наверное, всё сложилось к лучшему.
И профессию я получила достойную, хоть и не работаю уже много лет, но корочки есть, опыт есть, при желании могу вернуться. Хотя, конечно, моя профессия за это время претерпела изменения. Даже не представляю, как теперь работают кадровики. Ну, помощником руководителя я точно не пойду, да и кто возьмет? Там нужна скорость во всем. Прежде всего — скорость принятия решений. Как всё разрулить, что отменить, как перенести, кому отказать, кого обязательно пригласить, кому улыбаться, с кем быть строгой. Целая наука. Ну, при желании.
Желание работать у меня, кстати, есть.
Вопрос — где и как.
Тут я немного нескромно подумываю — а не попросить ли Буянова помочь?
Или... Измайлова? Ян Романович не откажет.
Смотрю на Анютку, которая уже давно спит Ротик приоткрыт — надо сказать Лёшке, чтобы проверили аденоиды, мне кажется, она и говорит немного в нос. Надо смотреть. Реснички подрагивают.
Такая милая девочка.
«Быть моей мамой...»
Если бы это было так просто.
Интересно, а я реально смогла бы?
Хм, а почему нет?
Как говорят, когда любишь женщину — любишь её детей.
А когда мужчину?
Я ведь уже её люблю. Ну, её нельзя не любить, это невероятный сгусток энергии, обаяния, милоты, разумности и веры в то, что вокруг все хорошие.
Нежный и славный ребёнок.
Алексей слышал, что она мне сказала, конечно.
Просто посмотрел.
А я…
Конечно, растерялась сначала — что сказать, у тебя уже есть мама?
Так нельзя.
Сказать, что я готова и с удовольствием?
А потом простодушная Анютка расскажет об этом своей маме и…
Нет. Я не боюсь Славину.
Совсем.
Просто не хочется грязи.
Вот этой всей гадости. Разборок и прочего.
Я, в общем, почти классически «отморозилась». Обняла её, сказала, что она самая прекрасная девочка на свете, и все мечтают о такой доченьке. А потом переключила внимание на кота, который как раз вышел из своего укрытия.
Кот потрясающий.
Белый Мейн кун
Рассказов про него было море. Не всегда позитивных.
Алексей закатывал глаза, говоря о приключениях бедняги кота, с постоянными проблемами, то желудок, то глаза, то еще что-то…
А кот важно залез на полку и взирал оттуда с видом того, кто всё знает про эту жизнь.
Перцы у нас получились потрясающие, даже Анютка ела. Неповторимое сочетание легкой остроты, пряности перца, томата, овощей, мяса. Я еще люблю со сметаной их, конечно.
Вспоминала бабушкин «серый» хлеб. Не батон, как в Москве. А круглый, пшеничный, который не был на срезе таким белоснежным как столичный, но был таким вкусным, особенно, когда его продавали только-только из печи.
Почему воспоминания детства всегда такие щемяще-нежные, вкусные и счастливые?
Да и юности, наверное, тоже.
Может потому, что вспоминается только счастье?
После ужина мы посмотрели «Хроники Нарнии», первую часть, про колдунью. Не до конца — Анюту надо было укладывать.
В самом начале просмотра у Буянова зазвонил телефон, я поняла, что это Славина.
Спросила, что случилось, когда он вернулся.
Алексей скривился, мол, хотела, чтобы он привёз Аню обратно.
- Ты повезешь?
- Нет. Останется у меня.
Мы остались обе.
Хотя я хотела поехать домой. То есть в дом родителей.
Думаю о доме. Именно о понятии
