Найди сердце королевы - Фэя Моран

– Потому что не понимают, что ты станешь его погибелью в конечном итоге.

– Ты так в этом уверен?

Уэйн раздражённо фыркает. Вообще весь его вид говорит о том, что он мечтает сломать мне шею прямо сейчас.

– Семья О’Райли и Харкнессы враждовали со времён Войны за независимость Ирландии. С обеих сторон были солдаты, добровольно отправившиеся убивать врагов. Они ненавидят друг друга всю жизнь. А Гай, сделав то, что сделал, просто наплевал на своих предков и историю. Практически встал на сторону злейших врагов семьи.

– Сомневаюсь, что тебя так заботит благополучие этих семей, – скептически произношу я, когда он замолкает.

– Тебя не должно заботить то, что я думаю насчёт этого. Отвянь от меня.

Тем не менее отлипнуть от разглядывания его руки мне не удаётся. И он это замечает.

– Это самое малое из того, что они могут сделать с людьми, – говорит Уэйн. – Поэтому Гай всегда в опасности.

Ох, вот оно что. Так и знала, что эта травма была получена во время службы у этой чокнутой семейки.

– Это сделал Вистан? – интересуюсь я, не теряя надежды услышать детальный ответ.

– По его приказу. Цена за мелкую оплошность.

Вспоминаю, какую «цену» платил Гай за свои ошибки перед отцом, и у меня сводит желудок. Если человек способен на такие зверства с родным ребёнком, что уж говорить о том, что он может творить с простыми подчинёнными.

Уэйн сворачивает на следующую улицу. Едет он медленно, будто «прогуливаясь» по районам Сиэтла. Я даже узнаю некоторые заведения, мимо которых мы проезжаем.

– Раз так не хочешь говорить о себе, расскажи об остальных, – нарушаю я затянувшуюся тишину. – Как Зайд попал в «Могильные карты»?

– Ты можешь заткнуться и сидеть тихо? Уговора на то, что мне придётся выслушивать этот бесконечный трёп, не было.

– Я заткнусь, как только услышу что-то новое. Тебе так сложно ответить на этот вопрос?

Уэйн раздражённо вздыхает, сжимает челюсть, почти скрипит зубами. Но сдаётся.

– Ему было семнадцать, когда он появился у нас. Я совсем мало знаю о его жизни, он не любит об этом распространяться. Знаю только то, что у него умерла от какой-то болезни мать, отец бесконечно бухал, а братья и сёстры отказались от него.

У меня вырывается лёгкий вздох ужаса.

Очередная неблагополучная семья. Очередной никому не нужный ребёнок. Мрачное детство. Может, это и есть то, что сблизило их с Гаем когда-то?

Раньше я и не задумывалась о том, как они познакомились и при каких обстоятельствах. Почему они так дружны и неразлучны, словно братья.

И ещё совершенно не задумывалась о том, что трагичное прошлое сподвигло Зайда на такой отчуждённый и дерзкий образ.

Погрустнев, я тяжело вздыхаю и спрашиваю:

– Получается, его завербовали?

– Большинство из нас – особенно тех, кому едва за двадцать, – завербовали. Лишь малая часть пошла добровольно.

Я ненароком вспоминаю Зайда и его специфическую внешность. У него смугловатая кожа, тёмные длинные ресницы, густые чёрные брови, нос со слегка опущенным кончиком и почти такой же формы, как у Аладдина из мультика. Он всегда ярко выделяется на фоне Гая и Нейта. Это создаёт вопросы насчёт его происхождения.

– Он вовсе не из той же команды, что и вы, верно?

Уэйн на секунду поворачивает голову в мою сторону с недоумевающим видом.

Продолжаю:

– Я имею в виду, что он не вписывается в ваше окружение внешне, вот я и подумала, что…

– Потому что он – иранец.

Теперь всё понятно. Я ожидала нечто подобное.

Значит, Зайд – перс по национальности. Вот почему мне всегда казалось, что у него очень восточная внешность. Я не ошиблась.

– Хорошо. Спасибо, Уэйн, за то, что побыл нормальным человеком и ответил на вопросы. Могу я ещё кое-что спросить?

– Если отвяжешься от меня на ближайшие пятьдесят лет.

– Отвяжусь, обещаю. – Я меняю позу и опираюсь на спинку кресла всем своим весом. – Почему Гая называют Кровавым принцем? Из-за количества убийств?

Уэйн снова фыркает, как будто удивляясь тому, что кто-то может этого не знать. Но отвечает незамедлительно, видимо, и впрямь надеясь, что после этого я заткнусь:

– Принц – потому что он единственный наследник «Могильных карт», по сути, сын короля, а Кровавый – потому что в начале пути его одежда была красной от крови.

Меня заинтересовывает это «в начале», и я слушаю дальше, не смея прерывать, когда понимаю, что Уэйн явно собирается продолжить. Он так и делает:

– С тех пор как Гаю исполнилось двенадцать, Вистан заставлял его надевать на «казни» только белую одежду. Чтобы Гай, убив человека, чётко видел кровь на себе. Босс хотел, чтобы вид крови перестал пугать сына и стал неотъемлемой частью его жизни.

Я сглатываю, ощущая, как к горлу поднимается неприятный комок. Потом пытаюсь сохранять ровное дыхание, хоть и получается у меня плохо.

– Поэтому он всегда носит чёрную или красную одежду, – тихо предполагаю я, а в мыслях продолжаю: «Чтобы не видеть крови, из-за страха перед кровью. Вистан добился не того, чего хотел. Или добился, но вдобавок просто нанёс психологическую травму сыну».

Уэйн кивает:

– Да. Поэтому. На чёрном или красном крови не видно.

Мне становится плохо. Дышать так сложно, будто воздух превратился в более тяжёлый и труднопроходимый газ.

Я киваю в ответ, на этот раз печально, а затем задумываюсь о судьбе тех, кто состоит в этой масштабной преступной организации. Неужели все они, так или иначе, пострадали от неудачных стечений обстоятельств, вынудивших пойти на такой опасный и не имеющий пути назад шаг?

Возможно, так и есть. И это очень печально.

Я никогда не знала страданий. Встреча с Гаем действительно перевернула мою жизнь. До этого дня я жила, глядя на всё через розовые очки. Моей главной проблемой было вынужденное принятие Франчески в нашу семью. Меня совершенно ничего больше не волновало и не заботило. Богатые родители возили меня по самым шикарным курортам, покупали мне всё, что было угодно душе, делали дорогие подарки. У меня было всё, о чём только могла мечтать любая девчонка.

Но как это часто бывает, я не ценила того, что имела, отвлекаясь на совершенно второстепенные проблемы. Не была благодарна за всё, что у меня было. Игнорировала факт того, что на свете существуют люди с действительно тяжёлой судьбой.

Жаль только, что поняла я всё это так поздно, и исправить уже