Приручить "Демона" - Рада Мэй
- Извини, я очень испугался за тебя, вот и говорю глупости.
Я возмутительно быстро оттаяла и перестала сопротивляться, но исключительно из вредности уточнила:
- А тебя не уволят за то, что ты тут со студенткой обнимаешься?
- Не успеют, я в понедельник последний день дорабатываю, - огорошил он новостью.
- В каком смысле? - от удивления я резко села в постели, скривившись от вспышки головной боли, и поражённо уставилась на историка. - Это из-за меня?!
Демьянов тоже принял полусидячее положение, тепло улыбнулся и мягко возразил:
- Всё-таки у тебя мания величия, принцесса. Я написал заявление ещё после той беседы с ректором, которую ты подслушала. Не собираюсь работать там, где на грубые нарушения дисциплины смотрят сквозь пальцы, а попытку подвести педагога под суд считают небольшим недоразумением.
- Так это всё из-за Мининой?! Получается, она добилась своего! - возмутилась я.
- Вообще-то, ты тоже этого добивалась, если помнишь. - Чёрные глаза насмешливо блеснули, и мне стало неловко.
- Извини, я вела себя как дура, - покаялась, опустив взгляд, и уткнулась в его грудь, как ребёнок, подлизывающийся к взрослому. Не хотелось тратить время на прежние разборки. Пора бы уже оставить их в прошлом раз и навсегда. - И что ты будешь делать?
- У меня уже несколько собеседований запланировано, так что без работы не останусь, - сказал он, с готовностью обнимая и гладя по волосам. - Расскажи лучше, что с тобой произошло, а то я чего только не наслушался, пока сюда ехал.
Я рассказала и как будто снова всё прочувствовала и пережила. Он не перебивал, только порой обнимал ещё крепче и успокаивал мягкими прикосновениями и мимолётными, невесомыми поцелуями в уголки глаз, губ, кончик носа. Это не давало расклеиться и снова погрузиться в трясину отчаяния и тоски.
- Теперь мне нужно обо всём этом написать, - со вздохом подвела неутешительный итог. - Да так, чтобы все поняли, что на самом деле Алла жертва, а не преступница, потому что по телевизору уже чушь какую-то несут.
- Так напиши. В чём проблема? - не понял историк.
Я, замявшись, отвела взгляд, вспомнив наш не столь давний разговор в двести второй аудитории и его обидное, но вполне справедливое «Ну, какой из тебя журналист, Злобина?!» и неохотно призналась:
- Я, честно говоря, журналистом быть никогда не хотела и профессию выбрала методом тыка, лишь бы не идти на психолога, как хотела мама. Вдруг у меня ничего не получится?
Демьянов вдруг снова лёг на одеяло, заведя руки за голову, и с ободряющей улыбкой сказал:
- Не попробуешь - не узнаешь. Думаешь, я всегда мечтал стать учителем? Нет, никогда. Пошёл на исторический, потому что видел себя археологом. Даже в паре экспедиций довелось поучаствовать, тогда и понял, что это не моё. А в детстве я вообще хотел стать дрессировщиком.
- Кем?! Дрессировщиком? В смысле - укротителем тигров? - в памяти всплыли слова морального урода Лёвы о том, что со мной справится только представитель данной профессии, и я невольно расхохоталась.
- Не только тигров. А что смешного? У меня, между прочим, кошки по струночке ходили, - серьёзно заявил Демьянов, рассмешив ещё больше.
- И ученики, - подсказала, катаясь от смеха по постели, пока меня не обездвижили и не поцеловали. На этот раз по-настоящему, но осторожно и несмело, словно спрашивая разрешения. Я пылко ответила на поцелуй, поощряя к более решительным действиям.
К сожалению, долго наслаждаться приятным моментом не получилось. От какого-то неловкого движения, избитое тело отозвалось болью. Я напряглась, и Демьянов немедленно отстранился, с тревогой заглядывая глаза.
- Больно? Извини! Где болит?
- Ничего. Всё нормально. До свадьбы заживёт, - я снова обняла его и затихла, ожидая, пока боль отступит.
Страсть сменилась нежностью, и хотелось лежать так бесконечно. К тому же меня, похоже, наконец, догнала усталость от всех пережитых сегодня потрясений, и глаза начали понемногу слипаться.
- До свадьбы? - с усмешкой уточнил Демьянов, хитро прищурившись. - А помнишь, как на классном часе по профориентации ты заявила, что брак - это добровольное рабство?
- Так и есть, - пробормотала сонно, устраиваясь в его объятиях поудобнее, - но ты не переживай, я буду доброй рабовладелицей.
- Спи, чудовище, - раздался над ухом тихий смешок, и меня, как ребёнка поцеловали в макушку.
- От демона слышу, - парировала, почти проваливаясь в сон. Кажется, он снова засмеялся…
Мне приснилась Алла Синявская. Она смотрела на меня совсем как тогда, на асфальте, сразу после падения и требовательно повторяла: «Помоги!».
Когда я проснулась через несколько часов посреди ночи, Демьянова рядом уже не было, лишь на столе лежали коробка моих любимых конфет «Рафаэлло» и шоколадка «Алёнка».
Улыбнувшись радостным воспоминаниям, я потянулась к ноутбуку и набрала на чистом листе название будущей статьи «Психология нелюбви». Решение пришло само. Я не буду голословно обвинять Свиридова-младшего. Я расскажу не о нём, а о ней: о девушке, которая выросла без любви, но искала её повсюду и потому готова была принимать за неё всё, что угодно - даже жестокость и издевательства.
Добавлю сюда самые впечатляющие цитаты из дневника и выдержки из нашей с ней сегодняшней «беседы», затем подведу итог, где будет минимум эмоций и максимум фактов. А потом размещу этот материал в соцсетях, разошлю во все газеты вместе с копиями дневника, ну и интервью дать всё-таки придётся, чтобы коллеги всякую ерунду не придумывали…
