Приручить "Демона" - Рада Мэй

- Глеб Константинович, какие уловки? Неужели так сложно поверить, что вы можете понравиться красивой девушке? У вас такая низкая самооценка?

На бледных скулах историка проступили розовые пятна, а его взглядом можно было замораживать воду. Упс, сейчас начнётся! Нужно было слушать маму и помалкивать.

Прежде чем он открыл рот и разразился очередной уничижительной тирадой, я быстро пробормотала: «Не переживайте, навязываться не собираюсь - гордость не позволит, а смотреть уставом не запрещено!» - и поспешила выскочить в коридор, пока не высказала всё, что думаю на самом деле.

Следующие дни я придерживалась прежней тактики и усиленно изводила Демьянова многозначительными взглядами. Он злился и совсем как в старые добрые времена пытался придраться ко мне по любому поводу.

За минутные опоздания и перешёптывания на лекции отправлял на отработки или загружал докладами, но заблаговременно приобретённая медицинская справка, удостоверяющая наличие аллергии на бытовую пыль, освобождала от любых работ по уборке универа, а доклады за умеренную плату оперативно готовили подрабатывающие таким образом студенты-бюджетники. Правда, защищать работы приходилось мне, и тут уж Демон отрывался по полной, придираясь к каждой фразе и забрасывая дополнительными вопросами.

К концу второй недели эксперимента результат, действительно, стал заметен - Демьянов следил чуть ли не за каждым моим жестом, но отнюдь не с нежностью, а с крайней степенью подозрительности. В пятницу он снова велел мне задержаться после пары и встретил с угрюмой решимостью во взгляде, не предвещающей ничего хорошего.

Блин, кажется, пережала! Мама ведь предупреждала, что этого типа окучивать нужно ненавязчиво.

- Вы что-то хотели, Глеб Константинович? - было очень непросто выдержать его тяжёлый неприязненный взгляд, сохраняя непринуждённый вид и приветливую улыбку.

- Да всё того же, Злобина, - понять, чего ты добиваешься? - холодно и спокойно объяснил он. - В твою внезапно вспыхнувшую симпатию я ни за что не поверю, так что прекрати уже этот бездарный спектакль.

Столь низкая оценка моих актёрских способностей обидела. Я, между прочим, очень старалась и теперь отступать было поздно.

- А разве я вам чем-то мешаю? - возмутилась вполне искренне. - Не подхожу, не заговариваю, не трогаю, как и обещала! Мне эта, как вы выразились, симпатия тоже поперёк горла. Никогда бы не подумала, что такое возможно. Видимо, правду говорят - от ненависти до любви…

- Ах, теперь это уже любовь! - издевательски протянул ничуть не проникшийся моим признанием историк и вдруг, бросив взгляд на наручные часы, решительно заявил: - Ладно, приходи через час в двести вторую аудиторию. Поговорим.

- Э… как, в смысле о чём? - от удивления у меня не сразу получилось сформулировать внятный вопрос.

Демьянов зловеще усмехнулся и процедил:

- О любви, разумеется.

Я проводила его взглядом, слишком шокированная, чтобы продолжать диалог и автоматически потянулась к телефону. Что этот Демон задумал? Интриги - вообще-то, моя прерогатива! И почему именно двести вторая, если никакого отношения ни к истории, ни к журналистике она не имеет?

Набрала номер Маши Климовой и выяснила, что этот кабинет у студентов зовётся «пыточной». Аудитория оборудована так, что ни интернет, ни телефоны там не работают - идеальное место для экзаменов и… допросов.

Ровно через час я стояла у двери «пыточной», продолжая гадать, что затеял Демон. Если он всё ещё думает, что я планирую его соблазнить и обвинить в домогательствах, выбор места понятен - здесь ни видео не записать, ни даже диктофонную запись нормально не сделать. В этом смысле я пролетаю. Ладно. А ему это всё зачем? Неужели всё-таки клюнул на мой бронебойный флирт и решил воспользоваться ситуацией?

Вряд ли. Он же у нас сама принципиальность - до шашней со студенткой не опустится. Я с сомнением оглянулась на опустевший коридор (практически все занятия к этому времени уже закончились) и, больше не колеблясь, вошла в аудиторию.

Она была обустроена по типу обычного школьного класса: доска да три ряда парт - всё на виду, шпаргалки прятать некуда.

Демьянов уже сидел за учительским столом, уткнувшись длинным носом в какую-то книгу. Заметив меня, он небрежно отложил её в сторону и кивнул на дверь:

- Поверни ключ.

ГЛАВА 4

Заинтригованная его загадочным тоном и самой ситуацией, я послушно повернула торчащий в замочной скважине ключ и неторопливо подошла к историку.

- Что дальше? - уточнила с осторожной улыбкой.

Он вдруг поднялся, шагнул мне навстречу, приглашающе развёл руки и с издёвкой заявил:

- Да всё что хочешь. У тебя же любовь, вот и действуй!

Такого крутого поворота я точно не ожидала и неуверенно проблеяла:

- В каком смысле?

- В прямом, - Демьянов подошёл ещё ближе, грубо нарушив моё личное пространство, и прежним тоном продолжил психологическую атаку: - Ты же чего-то хотела от меня, когда преследовала и пожирала глазами. Ну давай, Злобина, покажи мне глубину своих чувств!

Взгляд чёрных глаз был откровенно издевательским и весьма самодовольным. Да этот гад надо мной просто смеялся, разводил на слабо! А я этого ох, как не люблю!

- Чего застыла? Даже не поцелуешь? А как же чувства? - ядовито протянул Демьянов, видимо, абсолютно уверенный, что я скорее умру, чем его поцелую.

В принципе так и было. От одного взгляда на эти тонкие, растянутые в циничной усмешке губы, меня передёрнуло. Но его наглая самоуверенность и вызывающая усмешка жутко бесили.

- Неужели всё? Любовь прошла, завяли помидоры? Я так и знал! - подытожил историк, не скрывая презрения.

Ах, так! К чёрту эксперименты и благоразумие, сейчас он у меня получит… и