На страже Родины. События во Владивостоке: конец 1919 – начало 1920 г. - Карл Николаевич Хартлинг
Конечно, капитан Щедринский не особенно старался встретиться как можно скорее с полковником Рубцом, а пулемет тем временем наносил вред мятежникам, и так как направление на Тигровую гору совпадало с направлением на английский флагшток, то у большинства и получилось впечатление, что какой-то пулемет с Тигровой горы обстреливал вокзал.
* * *
Наши враги обвиняют нас в жестокой расправе с побежденными. На это отвечу: убитых и расстрелянных действительно было много и на вокзале, и близ него. Особенно много убитых было на лестнице, ведущей в 3-й класс. Нам приходилось подчас расправляться довольно сурово, ибо нас была горсточка против массы, и все же мы находили возможным огромные партии сдавшихся отсылать в здание штаба крепости и даже в штаб округа, выделяя юнкеров и стрелков из боевой линии (резерва-то у нас ведь не было) для сопровождения этих партий.
* * *
В тот момент, когда я с юнкерами моей роты перебегал от главного подъезда вокзала к виадуку на присоединение к моему 3-му взводу, я увидел на площади юнкера, раздававшего какие-то газеты.
Это был экстренный выпуск газеты «Новый путь», помеченный: «Вторник, 18 ноября 1919 г., г. Владивосток» (номера газеты нет).
Этот экстренный выпуск начинался приказом генерала Розанова такого содержания:
«ПРИКАЗ
командующего войсками Приамурского
военного округа и главного начальника
Приамурского края
№ 203
Крепость Владивосток
17 ноября 1919 г.
Переживаемые минуты таковы, что всякий вред, приносимый правительству, как преступной агитацией, так и попытками остановить работу государственного механизма путем забастовок и демонстраций, есть измена делу Родины.
ПРЕДУПРЕЖДАЮ: всякие попытки подобного рода будут с полной беспощадностью подавляться оружием. Захваченных с оружием ПРИКАЗЫВАЮ расстреливать на месте без суда. Зачинщиков предавать полевому суду.
Генерального штаба генерал-лейтенант
Розанов».
Прочитав на ходу приказ № 203, я был и обрадован, и удивлен. Обрадовался тому, что теперь наши руки развязались, а удивился оттого, что генерал Розанов вдруг вновь оказался грозным начальником, каковым прослыл за дела в Енисейской губернии. А только ведь вчера он проявлял полное бездействие власти!
Радола Гайда со своими сторонниками
* * *
Полковник Солодовников в своей брошюре бросает «шикарным юнкерам» обвинение в мародерстве. Я был в бою и не заметил юнкеров-мародеров. Солодовников же, бежав из поезда Гайды в начале боя, все же считает для себя возможным бросить нам обвинение в мародерстве.
На самом деле было следующее: все мы были голодны, и поэтому когда юнкер моей роты Мещеряков выбил дверь, ведущую от почтового отделения в коридор, соединяющий почтовое отделение с главным зданием вокзала, то он наскочил на чей-то продуктовый склад. Прежде всего на него посыпались макароны и вермишель. Мы были так голодны, что я и бывшие тут юнкера разобрали по карманам макароны и стали их тут же жевать.
Когда же нами был очищен нижний этаж вокзала и в наши руки попался буфет 3-го класса, я приказал находившимся там бойцам есть все, что хотят, но ничего «про запас» не брать. Все съедобное, что было там найдено, немедленно нами было уничтожено.
Наконец во время боя в районе железнодорожных путей ко мне подбежал юнкер Зубарев и доложил: «Наши ребята (то есть тот же мой 3-й взвод) захватили вагон с обмундированием и просят вашего разрешения переобуться в гайдовские сапоги». Зная, что все «ребята» в ботинках и обмотках, промокших еще во время вчерашнего дождя, и понимая, что каждому из бойцов лестно вместо ботинок с обмотками иметь на ногах «гайдовские сапоги», я разрешил переобуться.
* * *
Когда весь вокзал уже был в наших руках, бой постепенно затихал, и только со стороны Эгершельда слышна была редкая стрельба, к полковнику Рубцу, стоявшему посреди Вокзальной площади, подошел бравый штабс-капитан в пальто мирного времени и доложил, что он прибыл в распоряжение полковника Рубца с одним офицером и 38 бойцами «Русского легиона во Франции».
На это полковник Рубец ответил, что бой уже окончен, но так как в эти самые минуты опять послышались выстрелы со стороны Эгершельда, то полковник Рубец предложил штабс-капитану Ханкову (так звали вновь прибывшего) двинуться по железнодорожным путям на Эгершельд.
Штабс-капитан Ханков со своим отрядом направился туда…
После этого прошло несколько минут. Мои юнкера наскочили на генерала Гайду, который, будучи ранен в ногу, переходил железнодорожные пути, направляясь, по-видимому, к американской казарме, в которую уже успел скрыться революционный подполковник Краковецкий13.
Гайда был в расстегнутом генеральском пальто мирного времени с двумя Георгиями и лентой через плечо, но на пальто вместо погон у него были нашиты поперек плеч две бело-зеленые ленточки. На френче же, как говорили потом, у него имелись золотые генерал-лейтенантские погоны.
Двигаясь по путям, штабс-капитан Ханков заметил группу из столпившихся юнкеров. Он подошел к ней и, увидев Гайду, окруженного юнкерами, вмешался в это дело, приказав направить Гайду и его начальника штаба, подполковника Чечека, в штаб округа. Не вмешайся же Ханков-Гайду, вероятно, постигла бы участь наиболее рьяных его приверженцев, то есть он был бы расстрелян на месте захвата.
* * *
Утром 17 ноября обычный ход занятий в 1-м Артиллерийском училище был нарушен. Начальник училища, полковник Герцо-Виноградский14, получив приказ о высылке части юнкеров его училища в район Владивостока, собрал батареи и вызвал желающих. Так как желающими оказались все юнкера обеих батарей, то полковник Герцо-Виноградский приказал комбату 1-й батареи подполковнику Теляковскому сформировать сводный отряд от обеих батарей в 150 юнкеров.
С наступлением темноты этот отряд оказался на станции Океанская, прибыв туда на товарном составе, шедшем из Никольск-Уссурийского по расписанию. Здесь отряд был остановлен, присоединился к отряду полковника Патейшвили, и юнкера-артиллеристы совместно со всадниками отряда несли охранную службу, арестовывая всех подозрительных.
Утром 19 ноября отряд подполковника Теляковского вернулся назад в Раздольное. Вместе с ним возвратились домой в училище и те юнкера, что в ночь на 17-е были сняты с поезда и участвовали в движении правительственного отряда к покинутым морскими стрелками казармам на Черной Речке.
VII
Победители, побежденные и посредники
Полковник Рубец и два офицера, доставившие записку Гайды. – Перевооружение 3-й
