Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

Я пожала плечами:

— Легко быть храброй, когда тебе все равно.

— А знаешь, что еще легко? — возразил он. — Все время поступать плохо. Выбирать путь наименьшего сопротивления. Но ты не такая. Ты этого не делаешь. — Он потянулся и пожал мою руку. — По-моему, ты всегда шла путем наибольшего сопротивления. И этот путь может быть сложным, дорогая. Я-то знаю. Поэтому говорю тебе: ты не одна. — Он покачал головой. — Пока я жив, Патрик, ты никогда не будешь для меня невидимкой. — Он снова повернулся и посмотрел на меня. — И мы вместе найдем выход из любой ситуации, обещаю.

На миг я ощутила незнакомое мне чувство благодарности. Чем я заслужила такого союзника? Чем я заслужила все, что имею?

— Пап, я люблю тебя, — тихо произнесла я.

— Я тоже тебя люблю. — Он улыбнулся и снова сжал мою руку, затем схватился за руль. — И когда ты соберешься в полицию, я пойду с тобой.

Я нахмурилась и отклонила его предложение.

— В этом нет необходимости, — ответила я. — Не надо тебе в это лезть.

Он вопросительно посмотрел на меня:

— Но ты же не собираешься признаваться, что следила за Джинни?

— Конечно нет, — фыркнула я. — Зачем себя подставлять?

— Я тоже так считаю, ясно же, что она ненормальная! Это ты жертва. — Он выдержал паузу — как мне показалось, нарочно, — и добавил: — Так что ты права: меня лучше не вмешивать.

Я уставилась на приборную доску. Кожаный узор напомнил мне картину Ротко, которая мне всегда нравилась.

— Что это значит? — услышала я свой голос.

— Она же тебя шантажировала, — встревоженно ответил он. — Если вмешаюсь я, это только все усложнит… Понимаешь, о чем я?

— Нет, — прямо ответила я.

Он вздохнул. Мой ответ его раздосадовал: он, очевидно, надеялся, что я сама догадаюсь, к чему он клонит.

— Лучше скажи, что у нее твои компрометирующие фотографии, — проговорил он. — Это же логично. С какой стати ей шантажировать тебя моими фотографиями?

В салоне вдруг стало трудно дышать. Мое сердце забилось медленно, а взгляд зарылся глубже в кожаные трещинки.

— Не знаю, — осторожно ответила я, — но она же так сделала.

— Да, — с преувеличенным спокойствием ответил он. — Но, если ты скажешь, что у нее твои фотографии, не надо будет вмешивать меня. На тебе все начнется и закончится, а мне не надо будет отвечать на дурацкие вопросы.

Несколько секунд я сидела неподвижно, а потом произнесла:

— То есть ты просишь, чтобы я ради тебя солгала.

— Дорогая, — напирал он, — ты все равно не собираешься рассказывать им всю правду. — Он выжидающе смотрел на меня. — Естественно, я тебя не заставляю, можешь не врать, если тебя это смущает. — Он глубоко вздохнул. — Но я же знаю, что это тебя не смущает. И ты меня выручишь. — Он улыбнулся и подмигнул мне. — Ладно, хватит об этом, — сказал он и остановил машину. — Пойдем, шоу начинается.

Я открыла было рот, но дверь с моей стороны распахнулась.

— Добро пожаловать в «Рокси», — сказал парковщик.

Я не сразу поняла, что происходит. Меня ослепили вспышки фотоаппаратов, и я прикрыла глаза рукой. Я и не заметила, что мы приехали. Я ощущала полную растерянность и шок, и мне отчаянно хотелось убраться подальше от отца, который явно не осознавал всей неуместности своей просьбы.

Парковщик протянул мне руку, и я вышла из машины. Не оглядываясь, направилась к кассам, пройдя мимо очереди, которая тянулась на весь квартал. Кивнула привратнику, который снял бархатный шнур и впустил меня. В клубе меня сразу окружила толпа. Я прищурилась в темноте, пробираясь вперед по коридору. Я чувствовала себя невидимкой, но теперь мне это не нравилось. Все плыло перед глазами. Пол под ногами казался неустойчивым. Я направилась к барной стойке, оглядела толпу в поисках знакомого лица или кого-то, кто хотя бы взглянул на меня и заметил мое существование. Но я была одна.

На миг мне захотелось закричать, и я решила, что так и сделаю. Захотелось пнуть стоявшую передо мной девчонку, чтобы ее голова запрокинулась. Выдернуть шпильку из ее волос и воткнуть ее в шею парню, что стоял рядом. Что угодно, лишь бы унять безудержно нараставшее напряжение. Стресс беспомощности. Внутреннее онемение, толкавшее меня на дурные поступки. Эмоциональную нищету.

И тут я увидела его.

— Дэвид! — воскликнула я.

Он стоял за столиком, элегантно облокотившись о него локтем, а рядом был бокал с его любимым джин-тоником.

— Дэвид! — снова крикнула я, помахала ему над головами и чуть не завизжала от радости.

Меня затолкали, я пошатнулась вбок, но он успел меня увидеть, сделал шаг и взял меня за руку. Я позволила ему себя удержать, собралась с мыслями. А потом бросилась ему в объятия.

Мы стояли и молча обнимались. Я растворилась в нем, ухватилась за сам факт его существования, как за спасательный круг, державший меня на плаву в бурных волнах.

— Привет, — сказал он через несколько секунд. — Ты в порядке?

— Нет, — прошептала я, уткнувшись ему в шею. — Нет. Нет. Нет. Нет. — Но шум толпы заглушил мои слова.

Дэвид отодвинулся и посмотрел на меня.

— Ты в порядке? — повторил он.

Я взглянула на него. Неоновые огни над барной стойкой отбрасывали на лицо цветные тени, и мне стоило больших усилий, чтобы не признаться. Хотелось броситься к нему и умолять меня спасти. Признаться во всем: что я любила его, нуждалась в нем, что мне мучительно его не хватало. И не только потому, что лишь с ним я когда-то ощущала себя в безопасности. Не только потому, что лишь в его объятиях я чувствовала себя как дома, а потому, что он и был моим домом. Лучший человек, которого я когда-либо знала, лучший на свете человек — а кто такая я?

— Я не знаю, — тихо ответила я.

В этом крылась главная проблема. Для меня не существовало иной реальности, кроме той, которую я сама себе придумывала. Я никогда не говорила правду, всю правду без утайки. Так стоило ли начинать сейчас?

— Эй, — он встревоженно посмотрел на меня. — Как это, «не знаю»? — Он положил руку мне на талию. — Что случилось?

Я смотрела на него, слегка приоткрыв рот, и думала, как отреагировать. Я перебирала свои эмоциональные опции, будто вращала цветовое колесо и выбирала оттенки. Например, я могла притвориться грустной и уязвимой, опустить голову ему на плечо и жалобно попросить отвезти меня домой. Могла стать очаровательной и соблазнительной, затащить его в наш