Работа над ролью - Константин Сергеевич Станиславский
Кусок И (IX). Начинается: «Клянусь теперь под этим чистым небом…» – кончается: «И сей же час воспользуюсь я ею».
Название куска: «Клятва».
Задача: отрезать все пути к отступлению (как можно сильнее закрепить свое решение, так чтобы отнять у себя возможность к отступлению).
Кусок К (X). Начинается: «Через три дня ты должен мне сказать…» – кончается: «Навеки ваш».
Название куска: «Приговор».
Задача: передать ужаснейшую тайну, в которой трудно признаться даже самому себе.
Объяснение. Решение состоялось, но оно так страшно, что его не выговоришь громко, его хочется больше сказать глазами. И вот этот-то важнейший и ужаснейший секрет один человек передает другому тайно между небом и землей. Больше говорят глазами.
Итак, вот какой схемой живет актер в этой картине:
А (I) – разрешить заданную задачу: почему, для чего?
Б (II) – уйти от Яго.
В (III) – заставить почувствовать Яго, что он с ним сделал.
Г (IV) – предупредить Яго: берегись, безнаказанно так шутить нельзя.
Д (V) – «Что я наделал? Фу какая гадость!»
Задача: скрыться, чтобы не видеть ни себя, ни других.
Е (VI) – «Караул! Спаси! Нет сил!»
Задача: разжалобить Яго, чтобы помог.
Ж (VII) – «Следователь».
Задача: разобраться во всех тонкостях, понять.
З (VIII) – «Вот каков я стал теперь».
Задача: иллюстрировать происшедшую перемену.
И (IX) – «Клятва».
Задача: отрезать все пути к отступлению.
К (X) – «Приговор».
Задача: передать ужасную, сокровеннейшую тайну, в которой трудно признаться даже самому себе.
Эту схему можно сыграть за пять минут. Дело в том, что нужно уметь получать все эти настроения. Если они создались, их не трудно продлить. Схема создает, вводит в известные настроения, переживания и чувства.
Когда роль нафантазирована и подготовлена, то с помощью схемы можно почувствовать каждый из больших кусков; продлить их выполнением задачи с помощью всевозможных приспособлений уже нетрудно, если чувство введено в известную плоскость, атмосферу.
Когда вы за пять минут сможете сыграть всю схему, можно считать, что сцена готова, и гарантировать, что вы не собьетесь. Только зазубрите схему так, чтобы выполнять ее даже спросонья. Это спасательный круг, за который актер должен крепко держаться, поэтому нужно всячески утверждать эту схему и вырабатывать. В этом-то и заключается техника переживания».
Работа над ролью «Ревизор» (1936–1937)[50]
Реальное ощущение жизни пьесы и роли
– Знакомство с новой пьесой и подход к ней совершаются в большинстве театров следующим образом. Собирается вся труппа для прослушивания пьесы. Хорошо, если ее читает сам автор или лицо, знакомое с новым произведением. Эти люди могут быть плохими чтецами, но понимают внутреннюю линию произведения, правильно преподносят и верно освещают ее. К сожалению, нередко пьесу читает лицо, не знакомое с ней. В этом случае пьеса предстает перед будущими ее исполнителями в искаженном виде. Это плохо, так как первые впечатления крепко врезаются в отзывчивую артистическую душу. Трудно бывает потом вырвать то, что сразу неправильно воспринято будущими творцами нового спектакля.
После первого чтения в большинстве случаев у слушателей остается недостаточно четкое представление о новой пьесе. Чтобы прояснить его, назначается так называемая беседа, то есть собирается вся труппа, и каждый высказывает свое мнение о прослушанной пьесе. Очень редко мнения сходятся на чем-нибудь определенном. Чаще всего они расходятся по самым различным, противоположным и неожиданным направлениям. В головах будущих исполнителей образуется сумбур. Даже тот, кто, казалось, нашел свое отношение к новому произведению, теряет его. Плохо лишиться собственного мнения. После таких бесед нередко артисты стоят в недоумении перед своими новыми ролями, точно перед загадкой, которую необходимо во что бы то ни стало скорее разрешить. Жалко и смешно видеть их беспомощность. Досадно и обидно за бессилие нашей психотехники. Чтобы проникнуть в непонятную им душу роли, артисты без системы толкаются во все стороны. Их единственная надежда – случай, который поможет найти лазейку. Их единственная зацепка в непонятных им словах – «интуиция», «подсознание». Если посчастливится и случай поможет, то он представляется им мистическим чудом, Провидением, даром Аполлона.
Если этого не случится, то актеры часами сидят перед раскрытой книгой и пыжатся проникнуть, насильно втиснуться в пьесу не только духовно, но и физически. Напряженные, красные от натуги, они тянутся в нее, шепча чужие и чуждые им слова роли. Конвульсии лица, не управляемые изнутри, создают вместо естественной мимики уродливые гримасы. Когда ничто не помогает, артисты надевают костюмы, делают грим, чтобы от внешнего образа подойти к роли.
Трудно влезать в чужую шкуру не по мерке! Где найти лазейку для проникновения в нее? В результате – губительные потуги. Даже те немногие живые моменты, которые зажили внутри и взволновали душу после первого чтения, замирают от насилия, и артист стоит перед своей ролью, точно перед бездушным манекеном, в который не может себя втиснуть.
Какое вредное для творчества насилие!
Чтобы помочь беде, режиссер собирает всех участвующих и на несколько месяцев усаживается с ними за стол для подробного изучения их ролей и самой пьесы. Актеры опять высказывают о пьесе и о своих ролях все, что приходит в голову. Мнения оспариваются, происходят дебаты, приглашают специалистов по разным вопросам, читают доклады, лекции. Тут же, попутно, показывают чертежи или даже макеты будущих декораций, эскизы костюмов будущей постановки. Потом до мельчайших подробностей выясняется, что будет делать каждый из артистов, что каждый из них должен чувствовать, когда он со временем выйдет на сцену и начнет жить ролью.
Наконец, головы и сердца артистов набиваются до отказа самыми подробными нужными и ненужными сведениями о роли, как набиваются желудки каплунов орехами, которыми их откармливают. Не в силах переварить того, что насильственно втиснуто в их головы и сердца, артисты теряют даже те немногие моменты в роли, в которых они нашли частичку себя.
И тут артистам говорят: «Идите на подмостки, играйте ваши роли и применяйте то, что узнали за истекшие месяцы застольной работы». С распухшей головой и пустым сердцем выходят артисты на сцену и ничего играть не могут. Нужны еще долгие месяцы, чтобы выбросить из себя все лишнее, чтобы выбрать и усвоить нужное, чтобы найти себя – хотя бы по частям – в новой роли.
Теперь спрашивается: правильно ли такое насилие с первых шагов подхода к
