Ленинизм и теоретические проблемы языкознания - Федот Петрович Филин

Однако связи эти обладают некоторыми весьма существенными особенностями, которые далеко не всегда в нужной мере учитываются специалистами. Во-первых, они не имеют характера автоматической зависимости. Литературный язык в принципе совершеннее по своей структуре, чем язык бесписьменный, язык нации совершеннее языка народности, язык феодального общества совершеннее языка первобытно-общинного коллектива, общенародный язык богаче любого своего диалекта, и, тем не менее, нельзя назвать хотя бы один структурный элемент, хотя бы одну структурную особенность, которые были бы обязательными в литературном языке, в языке нации, в языке феодального общества, в общенародном языке и недопустимыми в языке бесписьменном, языке народности, языке первобытно-общинного коллектива или в диалекте. Во-вторых, связи эти не имеют характера тотальности. Если зависимость многих структурных изменений от развития функциональной стороны языка не подлежит сомнению, то немалое число изменений связано не с функциональной стороной, а с внутриструктурными факторами. К тому же, эти связи направлены только в одну сторону: структурная сторона языка обнаруживает зависимость от функциональной, тогда как обратной зависимости не существует. Если можно считать, что тот или иной язык усовершенствовал свою структуру в результате перехода к более высокой ступени функционального развития, например в результате рождения литературной формы его существования, то невозможно себе представить переход к более высокой ступени функционального развития, например от бесписьменного языка к литературному, в результате изменения его структуры.

Две стороны языка, как мы видим, связаны друг с другом, между ними существуют определенного рода зависимости, но в то же время они обладают известной самостоятельностью, автономностью. Поэтому в исследовательских целях их нужно четко разграничивать, не допуская смешения, а тем более подмены одной другою, что, к сожалению, нередко делается.

Существенное различие между структурной и функциональной линиями развития языка проявляется также в неодинаковом их отношении к возможности сознательного регулирования. Структура языка в некоторой мере испытывает на себе воздействие воли человеческих коллективов и даже отдельных людей. Известно, что изменения в структуре языка обычно имеют своим истоком индивидуальные речевые отклонения от сложившейся языковой нормы. Особенно эффективно воздействие речевых особенностей популярных писателей, общественно-политических деятелей, ученых. Чаще оно ограничивается областью лексики, фразеологии и языковых стилей, формирующихся в различных сферах употребления языка. Каналами такого воздействия являются школа, литература, массовые виды речевого искусства, устная пропаганда, междиалектное и межнациональное общение, т.е. в конечном счете те факторы и условия, которые непосредственно связаны с функциональной стороной существования и развития языка. Сознательная воля действует на структуру языка только через посредство его функциональной стороны, и ее действие, хотя со временем и нарастает, все же по сравнению со стихийным развитием имеет весьма ограниченные пределы. В отличие от этого функциональное развитие языка, особенно после возникновения классового общества, государства, школьного образования, противоположности между физическим и умственным трудом, науки, профессионального искусства, завоевательных войн, развитой торговли, характеризуется тенденцией ко все большему подчинению регулирующей воле общества, составляющих его классов, политических партий и государственного аппарата. Удельный вес стихийных процессов в этой области постепенно сводится к минимуму.

Система мер сознательного регулирующего воздействия на функциональную сторону языка, а через ее посредство в известной мере также и на его структуру, представляет собой языковую политику определенного общественного класса, партии, государства. При таком ее понимании языковая политика на определенных этапах общественного развития не только возможна, но и необходима. Зарождаясь на заре классового общества, она оказывает все возрастающее влияние на языковой прогресс. Вполне естественно, что ее совершенство и действенность находятся в прямой зависимости от того, насколько последовательно она опирается на подлинно научное познание характера и перспектив общественного развития, социальной роли языка, особенностей и возможностей его развития. Природа и задачи языковой политики были ясны многим советским языковедам еще в 20 – 30-х годах. В работах некоторых из них (Г.О. Винокура, Л.П. Якубинского, В.М. Жирмунского) мы находим этому прямое подтверждение.

В условиях многонационального государства, каким является Советский Союз, языковая политика служит одной из важнейших составных частей национальной политики. Именно такое место отводится ей в бессмертных трудах В.И. Ленина и в программных документах Коммунистической партии.

В.И. Ленин вслед за К. Марксом неоднократно подчеркивал, что национальный вопрос подчинен интересам классовой борьбы пролетариата, которые требуют не закрепления национальных перегородок, а, наоборот, объединения трудящихся всех наций для единой цели – строительства коммунизма, а затем и слияния наций.

«Не разграничивать нации наше дело, – писал он еще в 1913 г., – а сплачивать рабочих всех наций. Не „национальная культура“ написана на нашем знамени, а интернациональная (международная), сливающая все нации в высшем социалистическом единстве»[19].

О тенденции к исчезновению противоположностей между нациями и об усилении этой тенденции после победы пролетарской революции К. Маркс и Ф. Энгельс говорили еще в «Манифесте Коммунистической партии»[20]. Но в стратегической линии, направленной на достижение коммунистического единства всего человечества, не должно быть и тени несправедливости, принуждения, а тем более насилия, ибо в противном случае объединение не может быть прочным и долговечным.

«Пролетарская партия, – читаем мы у В.И. Ленина, – стремится к созданию возможно более крупного государства, ибо это выгодно для трудящихся, она стремится к сближению и дальнейшему слиянию наций, но этой цели она хочет достигнуть не насилием, а исключительно свободным, братским союзом рабочих и трудящихся масс всех наций»[21].

Единственным путем разрешения национального вопроса, единственно приемлемой тактикой в этой области В.И. Ленин считал последовательный демократизм[22].

Диалектичность ленинского подхода к национальному вопросу особенно ярко проявилась в требовании свободы самоопределения наций вплоть до отделения. Вот как формулировал это требование сам В.И. Ленин:

«Мы требуем свободы самоопределения, т.е. независимости, т.е. свободы отделения угнетенных наций не потому, чтобы мы мечтали о хозяйственном раздроблении или об идеале мелких государств, а, наоборот, потому, что мы хотим крупных государств и сближения, даже слияния, наций, но на истинно демократической, истинно интернационалистской базе, немыслимой без свободы отделения»[23].

Необычайно гибко и дальновидно ставился вопрос о двух, казалось бы, диаметрально противоположных, но направленных к одной цели, требованиях марксистов из среды господствующих и подчиненных наций. Имея в виду право наций на самоопределение, В.И. Ленин писал:

«Во имя этого права, отстаивая его нелицемерное признание, социал-демократы угнетающих наций должны требовать свободы отделения наций угнетенных, – ибо в противном случае признание равноправия наций и интернациональной солидарности рабочих было бы на деле лишь пустым словом, лишь лицемерием. А социал-демократы угнетенных наций во главу угла должны ставить единство и