Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
В слободке Шалдон из окон по выходным лились хоровые грузинские песни пополам с русскими. А Курскую слободку населяли в основном великороссы и малороссы – часто уже потомственные рабочие металлургического завода «Кавцинк», куда и прислали работать Славского. Многие из недавно приехавших рабочих (завод расширялся) ютились в бараках с минимумом бытовых удобств, снимали подвалы, полуподвалы в трехэтажных бывших «доходных домах».
Владикавказ, центр города. 1920‐е гг.
[Из открытых источников]
В городе работали восстановленные после боев Гражданской старые заводы: крахмальный, винокуренный, кожевенный, известковый и мыловаренный. Промышленным «сердцем» города, делавшим его «объектом всесоюзного значения», был, безусловно, «Кавцинк».
Алагирский свинцово-серебряный завод, возникший еще в середине предыдущего столетия на северо-восточной окраине Владикавказа. В начале ХХ века здесь было создано российско-бельгийское горнопромышленное и химическое общество «Алагир», которое уже по новым технологиям начало разрабатывать богатые полиметаллические месторождения Осетии. Первый русский цинк был получен здесь еще в 1904 году, а во время Первой Германской каждая вторая пуля русской армии была сделана из свинца, выплавленного во Владикавказе.
Объединение «Кавцинк», созданное в 1922 году на базе завода, вобрало в себя Ходский и Садонский рудники, геологоразведочную службу, Мизурскую обогатительную фабрику. К приезду Славского это было уже достаточно мощное предприятие, но партия ставила задачу – произвести качественный «рывок» в производстве и свинца, и цинка.
На приземистом вокзале города Орджоникидзе Ефима встречал Алик Гуриев – инженер и преподаватель недавно созданного Северо-Кавказского горно-металлургического института, тоже выпускник Московской горной академии. В элегантном костюме с ярким галстуком, по-осетински подвижный, радушный, со здоровым чувством юмора, он сразу понравился Славскому. А когда выяснилось, что у них одна и та же альма-матер, общие московские знакомые, да и на многие вещи они смотрят одинаково, завязались взаимная симпатия и дружба. Поэтому Ефим, не знавший еще, где будет жить (жена должна была приехать чуть позже, когда он устроится), с ходу согласился с радушным предложением Алика остановиться пока в его холостой квартире почти в центре города.
На следующий день новый инженер из Москвы – выбритый, в отутюженом костюме – приехал на завод знакомиться со своим новым поприщем, начальством и коллегами. Директор «Кавцинка» – армянин Ефрем Иванович Осепян – встретил его радушно, встал из-за стола, пожать руку.
Позже Славский узнал, что энергией Осепяна за несколько лет здесь все подготовлено к тому технологическому рывку, которого ждет руководство страны. Был он племянником одного из знаменитых 26 бакинских комиссаров и сам сражался с бандой Булак-Балаховича в Белоруссии, что, конечно, добавило к нему уважения Ефима. Трудно было даже предложить, в какой сложный узел завяжутся вскоре их отношения…
Комбинат и свинцовый цех, где ему предстояло проявлять свои инженерные навыки, только-только прошел техническое перевооружение. К своему ужасу, Славский понял, что некоторые цеховые агрегаты с английской маркировкой и технологические цепочки, с ними связанные, ему незнакомы. В горле пересохло, однако волнения постарался не выказать. Начальник цеха, заметивший замешательство молодого инженера, тактично и доходчиво раскрыл ему технологическую схему, показал все нюансы на чертежах и вживую, так что картина стала проясняться. Видя, что новый сотрудник схватывает на лету, обрадовался. Пригласил вечером на дружеское застолье, которое ИТР «Кавцинка» специально собрали под знакомство с новым товарищем. Вскоре жизнь вошла в нормальную колею, работа кипела, а вечерами сыпались искры кавказского веселья с вином, аракой и песнями. Ефим быстро сделался душой компании.
«Электроцинковый завод – сложнейший комбинат: свинец, цинк, золото, серебро – словом, хорошая школа! Вот почему я в бывшем своем министерстве, как давнишний специалист, организовал добычу золота. И добывал по пятьдесят тонн в год», – вспоминал позже Ефим Павлович.
Правда, именно с золотом у Славского в первый же год работы на цинковом заводе вышла досадная промашка, стоившая ему первого партийного взыскания. Сам он об этом происшествии никогда не рассказывал, но оно зафиксировано в его личном деле. А именно – выговор ЦК ВКП(б) от 13 октября 1933 года «за необеспечение руководства бригадой по переброске грузов на золотые прииски Алдана и Бодайбо».
Очевидно, что речь шла о некоем импортном оборудовании, которое пришло сперва на «Кавцинк» и после отбора нужной части должно было уйти по железной дороге дальше в Сибирь. Судя по тексту выговора, бригада с поставленной задачей справилась и без его руководства.
«Проморгал» ли Ефим эту ситуацию, или его элементарно «подставили» на новенького? Последнее предположение отнюдь не лишено оснований, судя по последующим событиям и скверным «играм», уже созревавшим в многонациональном коллективе завода.
Начало работы инженера Славского пришлось на резкий «взлет» объединения «Кавцинк». Начали вводиться агрегаты Гизельдонской ГЭС, призванной обеспечить энергией электролитный цех. Были расширены и реконструированы Садонские рудники, взято в оборот новое Буронское месторождение. Там была выстроена самая мощная в СССР и одна из лучших в мире Мизурская фабрика по обогащению полиметаллических руд, обрабатывавшая 750 тонн руды в сутки. Непрерывным потоком руда шла с рудника по шестикилометровой подвесной железной дороге. Ефим поначалу смотрел как завороженный на то, как бесшумно плывут по воздуху над горами, садами и арыками пузатые вагонетки. Это впечатляло!
Ефрем Иванович Осепян. 1922 г.
[Из открытых источников]
Мизурская обогатительная фабрика.
[Из открытых источников]
Но самое главное – 2 января 1934 года произошло долгожданное историческое событие, которое бурно отпраздновали всем коллективом завода: был произведен первый отечественный чистый электролитный цинк с содержанием металла 99,9 %. Тридцатикилограммовый брусок с заводской маркой «Кавцинк» отправили в Москву, где торжественно вручили зампреду Совнаркома СССР Валериану Куйбышеву. Тот, по воспоминаниям очевидцев, долго и недоверчиво рассматривал увесистый блестящий кирпич: уж не обманывают ли его, часом, хитрые кавказцы? Из полученного тогда чистого металла на заводе отлили несколько подарочных бюстов Ленина.
В том же тридцать четвертом вступили в строй контактный сернокислотный цех и цех окиси цинка. А кадмиевый цех из отходов цинкового производства выплавил первый советский кадмий. И тогда же «Кавцинк» переименовали в «Электроцинк».
Все эти достижения в некоторых биографических очерках стали приписывать позже конкретно Ефиму Павловичу Славскому, хотя это явный «перебор»: роль инженера и даже начальника цеха была еще слишком скромна для таких свершений. Но, безусловно, его личный вклад за эти два года работы в общую индустриальную победу трудно оспорить.
Будучи по природе человеком активным и «заводным», Славский находил время и силы на «смычку науки и производства». Многие рабочие из сел и аулов
