Чего хотят драконы - Тереза Тур

— Но... Это несправедливо! Неужели нет...

— Нет! Нет, сын. Другого пути нет. И выхода другого тоже нет. Не ты первый, не ты последний кожей чувствуешь несправедливость и боль. Смирись. Ради того порядка, который существует.

— Но они драконы. Сильные.

— Вот именно. Часть из них, кого удалось выявить, идёт на службу в дома танов, а остальные...

— То, что произошло в Родаке — это и есть... Закон и порядок?! — Принц настолько забылся, что посмел перебить короля, но тот не обратил на это никакого внимания — слишком долго готовился к этому разговору:

— Нет. Конечно, нет. Работали или глупцы, или...

— Или совсем не глупцы.

— Вот именно. Сразу после того, как мы закончим с отбором, тан Ройг перевернёт Родак по камню.

Они вновь оказались в замке. Кровь не унималась, грохотом камнепада стучала в висках. Рольф дышал часто, глубоко, но воздуха не хватало. Здесь, на земле, слишком душно.

Они стояли на башне и смотрели вниз. Камни стен вибрировали, стараясь запомнить новый виток истории.

— Отец? Могу я задать вопрос?

— Ответов на сегодня вам недостаточно, сын мой? — не без горечи усмехнулся Его величество.

Отец обращался к нему на «ты» лишь в небе — так они условились ещё тогда — в день, когда Рольфу исполнилось восемнадцать. Лучший день! Самый памятный и прекрасный.

Отец отвернулся, уставившись в чёрное, беззвёздное небо. Темнота не успокаивала. Слова, что хотелось произнести, жгли изнутри, принц едва сдерживался.

— Терпение, сын. Терпение — величайшее из благ.

Рольф вдруг почувствовал, как сильно король устал и... постарел за последнее время. Чёрный дракон аккуратно ставил левую ногу, стараясь переносить вес на правую.

— Терпение и правильные вопросы, — отец перевёл дыхание.

— И какие же вопросы правильные, на ваш взгляд?

Рольф вспомнил рыжеволосую хозяйку гостиницы и её дочь. О силе девочки в свете последних событий он старался не думать вовсе, но подумал о той теплоте и искренности, что чувствовались между матерью и юной провидицей.

Настанет день, и у него тоже будут дети. Он будет вынужден говорить с ними холодно, в рамках придворного этикета. Он будет вынужден делать им больно — так же, как сделал сегодня отец. Никогда прежде его не мучили подобные мысли.

Выходит, он и вправду, вырос?

— Когда я говорю о «правильных вопросах», принц Рольф, я не имею в виду те глупости, о которых вы думаете в последнее время. Например, сломан ли кристалл, на который вы пялитесь, стоит старшей Крейг подойти ближе!

Слова отца задели, но Рольф, подавив гнев, спросил:

— Так он не сломан?

— Ни в коем случае.

— Тогда почему?

— Это уже ближе к «правильным вопросам».

— Выходит, я не безнадёжен?

— Прекратите язвить! Глупый мальчишка... Девушка, при виде которой замирает сердце, как правило, не самый лучший выбор. Вы выбираете не только женщину, будущую мать ваших детей. Вы выбираете драконицу-королеву. С чего вы взяли, что девица из рода нашего славного военного министра подходит на эту роль? Вы должны думать не о глазах бездонных, а об усилении дома Крейгов при подобном раскладе.

Рольф молчал.

— Артефакт прежде всего оценивает возможность усиления рода достойным потомством.

— Но выбор...

— Истинной? Вы ещё мне о любви расскажите.

— А мама? — не выдержал Рольф.

— Королева знала своё место.

Мама ушла в долину вечных, когда ему было шестнадцать. Доктора разводили руками и отводили глаза. Тогда он верил, что отец может спасти Избранную, но этого не произошло.

— Лучше подумайте, отбросив эмоции, на которые вы не имеете права — как так получилось, что старшая Крейг попалась вам на глаза?

Он не сразу понял, к чему клонит король.

— Вы думаете...

— Что это случайное счастливое знакомство ловко подстроено её отцом? Уверен.

— А те два покушения?

— В которых, заметьте, никто не погиб. Рольф, не разочаровывайте меня!

— Подстроены, чтобы привлечь внимание.

— Вы бросились спасать барышню — сработали рефлексы дракона. Изумительный план. Ему надо было только ввести дочь под другой фамилией — так, чтобы мы не знали. Могло сработать.

Рольф стоял, ощущая себя дураком. «А она — знала?» — билась в голове мысль.

— И думать забудьте о ней! Это приказ, — услышал он голос короля.

Глава восемнадцатая

Вокруг Стефани медленно расплывалось нежно-сиреневое облако собственной спальни — влага залила глаза. Наверное, так чувствует себя ребёнок, которому обещали, но так и не подарили живого щенка.

Бетти. Красивая. Небо, какая же она красивая! Однажды они спрятались под кроватью, чтобы напугать дядю. Стефани до сих пор помнит запах её кожи. Бетти пахла мамиными духами — у неё всегда хватало духу их стащить. И теперь... Теперь сестра устроила состязание — кто из них... счастливее?

Зачем? За что? И... так ли это? Стефани не отпускало странное ощущение нереальности происходящего. Да, это была Бетти, её сестра, вне всякого сомнения, но...

Всё. Хватит! Пора вытереть слёзы, успокоиться и подумать. Бетт сказала, что их прослушивают. Что она с трудом удерживает ту часть коридора, где произошла... тёплая родственная встреча. Сестра была права — завесу, отрезающую звуки, держать было тяжело. Значит, повсюду — подслушивающие артефакты.

Итак, посмотрим.

Стефани перешла на магическое зрение и медленно принялась сканировать свою сиреневую обитель, стараясь не думать о том, что отбор — всего лишь рынок любовниц для Истинных. Как... гадко. Она вспомнила свою ученицу и принца. Пылающие гневом глаза Рози, искреннюю нежность и такую трогательную, почти детскую растерянность Его высочества. Такое ни скрыть, ни сыграть невозможно. А её рисунки? Они не умеют лгать! Это же... магия. И потом, если...

— Небо, — прошептала девушка, уставившись на букет чёрной сирени.

Ну, конечно! Цветы. Цветы стояли в спальнях участниц. У каждой — свой. Слежка осуществляется с того самого момента, как им вручили букеты — там, на площади, перед тем, как отправить на первое испытание.

Ей показалось, она вновь слышит тяжёлый вздох той древней пустоты, что ощущалась тогда, в арке. Ветер. Ветер треплет волосы. И...крик.

Она едва не упала. Шатаясь, подошла к столику. Сирень, кувшин с водой, ваза с фруктами. Попить воды? Взять яблоко? А что, если...

Конечно, идея о том, что в воду что-то подсыпали, а фрукты — отравили, была