Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
Отсутствие необходимого числа национальных кадров, подготовленных для управленческой работы, не позволяло сразу создать на Тереке пять аналогов Терской губернии, пять особых автономий – балкарскую, кабардинскую, осетинскую, ингушскую и чеченскую, напрямую подчинявшихся Москве. На время требовалось объединить всех под крылом промежуточного звена, которому надлежало взять на себя функции курсов повышения квалификации для выдвинувшихся совсем недавно из низов советских и партийных работников чеченской, ингушской, кабардинской и других национальностей. Горской Автономной Советской Социалистической Республике (АССР) и предстояло сыграть роль этой школы управления.
Однако план ЦК встретили в штыки кавказские большевики во главе с Серго Орджоникидзе. «Все разговоры об автономии… являются болтовней кучки интеллигентов и реакционного духовенства», – написал он 20 сентября Ленину. Затем созвал во Владикавказе совещание представителей всех облисполкомов, национальных исполкомов, парткомов и проголосовал резолюцию о введении автономии. Большинство её отвергло, о чем инициатор собрания незамедлительно доложил в ЦК.
Фронду председателя Кавбюро в Москве, судя по всему, предвидели, ибо на заседании 14 сентября Политбюро постановило помимо прочего отправить на Кавказ Сталина «для руководящего определения во всех деталях нашей политики на Кавказе вообще, горцев в особенности». Иными словами, для усмирения Орджоникидзе, неформального «хозяина» советского Кавказа.
А кто мог помочь наркому национальностей в данной миссии? Разумеется, Киров. Правда, Мироныч, как и Серго, настороженно относился ко всем «тенденциям к осуществлению фактической независимости», а любая автономия и есть такая тенденция, «чрезвычайно вредная». С другой стороны, в Тифлисе Киров все-таки смог пересмотреть собственные позиции в грузинском вопросе и, пусть не без колебаний, официальную точку зрения, ленинскую точку зрения, поддержал и проводил. Теперь, если убедить друга Серго в том, что автономия на данном этапе вещь полезная, по крайней мере не вредная, то Сталин в союзе с ним быстро и без «боя» добьется от вспыльчивого и горячего Орджоникидзе хотя бы нейтралитета. Не надо солидарности. Главное, не мешать склонять северокавказский актив к одобрению идеи автономии.
Так что от влияния Кирова на Орджоникидзе зависело многое. И если с мая по сентябрь дуэт старались разлучить, то в конце сентября возникла необходимость его восстановить. Впрочем, прежде с Миронычем побеседовали в Москве. Ильич принял его 28 сентября 1920 года. В те же дни Киров пообщался с Чичериным: 29 сентября пленум ЦК рассмотрел и принял их совместное предложение «относительно переговоров с Арменией». С 22 по 25 сентября в столице проходила девятая партийная конференция. Дебатировались международное положение (война с Польшей, с Врангелем) и задачи партийного строительства. Наш герой присутствовал на ней и наблюдал «отголоски» «довольно странной атмосферы в партийных кругах», которые обнаружил по приезде в Москву.
Атмосфера эта не что иное, как первые всплески серьезной внутрипартийной оппозиционности. Часть товарищей выступала против единоначалия на предприятиях («демократические централисты»), другая настаивала на повышении роли профсоюзов в управлении промышленностью («рабочая оппозиция»). Близился финал Гражданской войны. Предстояло восстанавливать разоренное хозяйство, запускать производство на старых заводах и фабриках, строить новые. Но кто будет «рулить» на них, старых и новых? Коллектив или начальник? Пример РККА подсказывал: с начальником скорее добьешься успеха. Однако в партии, уверовавшей в святость советского, то есть коллегиального, типа управления, единоначалие в мирной жизни отвергалось с порога. Что угодно, как угодно, но только не один человек должен командовать на предприятиях первой страны Советов.
Киров взирал на зарождавшиеся споры о будущем советской экономики с недоумением. Он давно исходил из правила: что в конкретных, реальных условиях эффективнее для достижения цели, тому и отдай приоритет. Да, советская власть незыблема, но как государственное устройство или принцип внутрипартийного руководства. А на заводе, как и в воинской части, единоначалие вполне допустимо. Никакой особой проблемы в том, как и где управлять, он не видел: наверху, в центре, – сообща; внизу, на местах, можно и единолично. Впрочем, не видел пока…
Кстати, внимание Кирова на эту «атмосферу», возможно, обратили и специально. Мол, смотри, по каким ключевым вопросам ЦК ожидает драки. А тут ещё Орджоникидзе со своим неприятием автономии. Не понимает, насколько все непросто в Москве… Надо бы разъяснить, помочь умерить пыл Серго.
Судя по двум письмам Кирова Орджоникидзе от 28 и 29 сентября, в Ригу он уезжал противником автономий. Даже Ленин его не убедил. «Информация» от «горцев из разных мест» с критикой политики Кавбюро – «ни больше, не меньше… белогвардейские происки с целью дискредитировать или… убрать влиятельных среди населения работников», то есть Орджоникидзе. Так прямо и заявил Ильичу. А друга заверил 29 сентября: «Если тебя вопреки моим ожиданиям на Кавказе не будет, то я также не поеду туда!» В Риге у полпреда было время подумать, поразмышлять над увиденным и услышанным в Москве. Но, похоже, первые подвижки в позиции нашего героя обнаружились ещё до отъезда. Иначе вряд ли бы Оргбюро 1 октября дополнило рекомендацию сделать Мироныча «председателем облревкома» Терской области ремаркой: «Снестись с Чичериным по вопросу об ускорении его возвращения из Риги».
Распоряжение о выдаче пропуска с правом передвижения по ночному Владикавказу Кирову и Сталину, 25 октября 1920 г. [РГАСПИ]
Интересно, что 6 октября Сталин попросил Политбюро «ускорить возвращение т. Кирова из Риги». Однако Ленин счел разумным не торопиться: Киров вернется в Москву «после подписания прелиминарного мира с Польшей». Как мы знаем, на обратном пути Сергей Миронович проехал Себеж 14 октября. А Сталин отправился из Москвы на Кавказ 16 октября. Создается впечатление, что нарком прежде, чем сесть в вагон, дождался возвращения Кирова, чтобы вместе с ним двинуться на юг, склонять Орджоникидзе не сопротивляться автономии горских народов[201].
Владикавказ Сталина встретил днем 21 октября 1920 года. Нарком располагал всего несколькими днями, чтобы урезонить Орджоникидзе. 25 октября открывалась Кавказская краевая партийная конференция. Ожидались делегации с Дона, Кубани, Терека, Дагестана, Ставрополья. На ней Серго обязан выступить и что-то сказать об автономии… Что ж, Сталин почти уложился в срок (конференцию перенесли на 27 октября) и явно не без помощи нашего героя. 26 октября Иосиф Виссарионович телеграфировал Ленину: «Кавбюро и Орджоникидзе вели нашу линию умело, связали горцев с советской властью… вопрос о земельном и административном устройстве горцев, а также терских казаков будет решен в ближайшее время». Если бы Серго продолжал артачиться, посылать такую телеграмму не
