Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1918—1945). Том первый - Иржи Маген
О б а д ь я. Бредил — не бредил, какая разница, старина!.. Всюду излишества, одни излишества: дворцы, ларцы, пиры, дары, корабли, наемники, охота, бог весть что еще! Бесконечные расходы, да еще какие… подумать страшно! Последнее золотишко утекло в Яффу в уплату за лакомства препакостные, в Хеврон — за цветы — никакой красоты! — в Ен-Геди — за фигляров… Жуть! Голова кругом идет, прогорим, рухнем… Поддержите, подоприте!.. Уф, отвел душу… А скажи мне, прямодушный Менахен, позволил ли тебе царь допустить в темницу к Иоанну этих пресловутых учеников?
М е н а х е н. Позволил.
О б а д ь я. Странно. Ведь сегодня должен был заседать совет, чинить суд над Иоанном. Может, уже вынесен приговор.
М е н а х е н. Ложь!
О б а д ь я. Спорить я не стану, тебя ведь не переспоришь. Лучше держаться от тебя подальше… Излишества, мотовство, мотовство… Ах, боже! (Убегает.)
Входит с о в е т н и к.
С о в е т н и к. Что это он все об излишествах? Ему бы следовало говорить о нехватках и недостачах…
М е н а х е н. Пусть его! Отведет душу и опять будет завзятым эпикурейцем… Поторопитесь лучше с приготовлениями!..
С о в е т н и к. Все уже готово, господин домоправитель.
М е н а х е н. Возможно, царь или царица сами захотят проверить, все ли в надлежащем порядке. Да вот они уже идут!
Входят ц а р ь И р о д и П е р и т.
И р о д.
Перит любезный, на сегодня хватит!
Совет уже пора бы завершить.
Пускай соображенья, коих столько
Мы слышали, птенцами из гнезда,
Оперившись, летят, чтоб примененье
Себе найти… Особенно — поправки,
Что предложил достойный Ахисар.
Любому надлежит до самой смерти
Быть сыном осмотрительности, стар
Иль молод ты, ну а царю — тем паче.
Он — средоточье, солнечный венец
Премудрой осторожности. Однако
Огонь уже почти заглох, опал…
Что скажешь дорогой Перит?
П е р и т.
Кострище
То разгорится, государь, то вновь
Угаснет. И, подернутые пеплом,
Уголья тлеют, чтоб опять взметнуться
Багровым языком…
И р о д.
Мы втопчем в грязь
Огонь, чтоб даже искры не осталось…
А со строительством поторопись!
Я о дворце, что возле Иордана,
В том месте, где усталая река,
Как будто искупавшись в нашем море,
Стремится вдаль, как путник, освежась…
Какие открываются там виды!
И крепость вознесется на скале,
Волшебный замок! У его подножья
Плескаться будут волны. Я б хотел,
Чтоб он ко дню рождения царицы
Уже стоял во всей своей красе —
Подарок наподобие букета…
Там в виде изваяния двойник
Предстанет ей, и, поразившись сходству,
Она его ощупывать начнет,
Оторопев и словно усомнившись
В том, что она — прообраз, а не он…
Ваятель — чудодей, большой искусник,
Он самую природу обмануть
И обольстить способен. Первым делом
Дострой мне в срок невиданный чертог.
Хлопот, как видишь, у тебя немало…
П е р и т. Готов служить тебе, милостивый царь, не за страх, а за совесть. (Уходит.)
И р о д. А что скажешь ты, брат заоблачных высей?
М е н а х е н. Покорно благодарю тебя, милостивый царь, за то, что ты допустил учеников к Иоанну. Он тоже признателен тебе…
И р о д. Я сделал это только ради тебя, только ради тебя!.. Стало быть, это доставило радость и ему?
М е н а х е н. Великую, царь мой! Он словно бы ожил, приободрился, воспылал, готовый на любую жертву…
И р о д. Стало быть, и к тому, чтобы раскаяться в поступке, который нас так глубоко оскорбил?
М е н а х е н. Прости его, милостивый господин мой, верни ему свободу, которой так жаждет даже неразумная птаха в клетке! Позволь ему снова заниматься его богоугодным делом, возврати его ученикам, бедному народу, который так его полюбил! Право, прикажи его выпустить… О, услышь и эту мольбу! Этим ты расположишь к себе господа, заслужишь его любовь, о царь!
И р о д. Отчего ты так хлопочешь за него? Когда он успел покорить твое сердце?
М е н а х е н. Я убедился, царь мой, что он — провозвестник божий, что он воистину пророк! Будучи источником мудрости, опорой справедливости…
И р о д. В то же время своими действиями он причинил нам и очень большой вред: привлек на свою сторону народ, обещая наставить его на путь истинный, и тот осмелел, обезумел, разленился, стал пренебрегать своими обязанностями, вышел из повиновения, взбунтовался. А главное — Иоанн обесчестил нас в глазах народа.
М е н а х е н. Наказание, которому он подвергся, может взбудоражить народ еще больше, этого не следовало бы упускать из виду…
И р о д. Мы все учтем, дорогой мой Менахен, все до мелочей, и только тогда сделаем выводы. Они тебя удовлетворят.
М е н а х е н. Ах, затепли хоть искорку надежды, что ты его помилуешь!..
И р о д. Однако, ты умеешь упрашивать, Менахен, — настойчиво, назойливо. Ну, да от этого не избавлен ни один властелин в мире… Ладно, будь по-твоему! Вот тебе царское мое слово: завтра, как только солнце проглянет из ночной темени, выйдет из темницы и он, дабы уже вольным человеком встретить восход. А, царица с принцессой пожаловали! Видно, тоже решили взглянуть, как идут приготовления…
Входят И р о д и а д а и С а л о м е я.
М е н а х е н удаляется.
И р о д и а д а. Ты здесь, мой царствующий супруг?.. Когда ты уже прогонишь со службы этого искусителя?.. Даже в его отсутствие ты весь как бы во власти его мнимых чар, и все ждешь от него не то утешения, не то откровения.
С а л о м е я. Право, любезный отче и царь, чары давно уже рассеялись, пыльца новизны облетела…
И р о д. О, это ты, наш звонкоголосый жаворонок! Кудри твои — словно нивы на рассвете, очи — звезды под темными дугами…
А что до откровений новизны…
Есть у судьбы подарки для тщеславных
Людей, для честолюбцев всех мастей,
Что не гнушаются ничем и ловко —
Пролазы и проныры! — лезут вверх,
Карабкаясь по лестнице почета.
Сии подарки тоже кое-что
Среди житейских ценностей да значат.
Они подобны гривне серебра,
Пригодной для того, чтоб отчеканить
Монету и увековечить в ней
Событье достопамятное. Или —
Крылу замашек дерзких, что сулит
Поднять честолюбивого пройдоху
Над скукой повседневности, пускай
Хотя б на пядь, но честолюбцу мнится,
Что он уже, захлебываясь, пьет
Хмельной лазоревый напиток славы,
В клубах тимьяна видит облака
И ореол орлиного полета.
Разноголосье торжища внизу
Почудится желанным отголоском
Музыки, льющейся из горних сфер.
Вот как подарки эти обольщают,
Обманывают зрение и слух,
Вкус извращают, будучи
