Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

С о с е д к а. Ушли. Ушли они… Боже мой, что мне делать, что делать? Он пообещал, что не уйдет, пока я не вернусь. Как же быть? Такого он еще не делал…

М а т ь. Обманул тебя. Молодая кровь бурлит.

С о с е д к а. Об одном я просила бога — чтобы дал мне силы удержать его. И вдруг является какой-то негодяй, и все мои старания пошли насмарку. Как я тряслась за него, как просила, как молилась за него… Но это должно было случиться. Я знала, что когда-нибудь он выскользнет из моих рук и больше я его не удержу.

М а т ь. Не плачь! Пойдешь за ним! Мартин тебя послушается и вернется.

С о с е д к а. Как знать…

М а т ь. Мара, если ты этого не сделаешь — ты его потеряешь!

С о с е д к а. А вдруг он закончит так, как его отец?

М а т ь. Не должен! Не имеет права. (Пауза.) Ты не идешь? Нет сил или боишься? Боишься, что будешь похожа на меня. А ты этого не хочешь. Ты права. Зачем нужно, чтобы люди смеялись над тобой и осуждали за то, что ты бегаешь за сыном в трактир. Достаточно они над тобой посмеялись. Пусть теперь скажут, что ты поумнела. Или тебе тоже никто не верил, что ты делаешь все ради того, чтобы спасти сына?

С о с е д к а. Анна…

М а т ь. Ты уже понимаешь меня? И ты должна быть чиста перед богом.

С о с е д к а. Должна. (Пауза.) Я пошла.

М а т ь. Пойдем вместе.

С о с е д к а (задушевно). Ты хочешь? (Пауза.) Нет, Анна. Тебе нельзя!

М а т ь. Почему?

С о с е д к а. К вам идут гости.

М а т ь. Кто?

С о с е д к а. Палё с Катой стоят у дверей.

М а т ь. Палё?

С о с е д к а. Они уже давно собирались к тебе. Не выгоняй их, Анна! (Уходит, но тут же возвращается.) А если Яно не отпустит Мартина?

М а т ь. Должен отпустить.

С о с е д к а. Знаешь, какой он, когда начинает буянить.

М а т ь (с минуту подумав). Если он не захочет отпустить Мартина, скажи, что Палё пришел домой.

С о с е д к а. Нет! Этого я не скажу! Господи! Ведь они тут встретятся!

М а т ь. Когда-то они должны встретиться.

С о с е д к а. Зачем тебе это нужно?

М а т ь. Кто знает, может, сегодня исполнится моя самая заветная мечта. Я хотела бы примирить своих сыновей.

С о с е д к а. Если бы тебе это удалось! А мне — вернуть моего Мартина! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

М а т ь, П а л ё, К а т а.

Стук в дверь. Робко входит  П а л ё, за ним — К а т а.

П а л ё. Добрый вечер!

К а т а. Добрый вечер!

М а т ь (тихо). Добрый вечер!

П а л ё. Вы одна?

М а т ь. Одна.

П а л ё. Грустно, когда человек один.

К а т а. Как здесь тихо.

П а л ё. Как в костеле.

К а т а. У нас полно людей. Сплошной крик да смех.

П а л ё. К нам люди не ходили. Здесь всегда было тихо и печально. И все же было хорошо.

К а т а. Почему вы нас не спрашиваете, тетя, зачем мы пришли?

П а л ё. Зачем нас спрашивать? Мы здесь чужие. Никто нас не звал, не ждал, не встречал. Для нас здесь нет места. Нам самим надо сказать, зачем мы пришли.

М а т ь. Ты хотел бы, чтоб тебя в этом доме ждали и приветствовали? Многое тебе пришлось бы забыть.

П а л ё. Я ничего не забыл. Ни ножа брата, ни его слов. С того вечера я хотел быть твердым и непримиримым, как вы. Думал — прокляну всех и каждому отплачу за все. Решил, что больше меня здесь никто не увидит, не приду, даже если позовут. Человек не возвращается туда, где его, как собаку, отшвырнули ногой и избили. Человек должен ненавидеть это. И я хотел вас ненавидеть, чтобы ничто не тянуло меня ни к вам, ни в этот дом.

М а т ь. Но ты не смог, сын мой.

П а л ё. Не смог, мама. Напрасно вы меня стращали, что не пустите. Я пришел.

М а т ь. И я не могу тебя выгнать.

П а л ё. Меня уже ничто не собьет с правильного пути, мама. Я знаю, что вы всегда хотели мне добра. Даже в тот вечер, когда выгнали меня из родительского дома, назвали нищим… Я знаю — другого выхода не было.

М а т ь. Ты это знаешь?

П а л ё. Мама, мы с Катой уйдем отсюда. Вот это мы пришли вам сказать.

М а т ь (быстро). Нет.

П а л ё. Мы поступили так, как вы хотели. Через неделю сделаем оглашение и после свадьбы уедем куда-нибудь далеко, чтобы никто обо мне не знал.

М а т ь. А ты?

К а т а. Я уйду с Палё.

М а т ь. Уйдешь. Если родители пустят.

К а т а. А не пустят — убегу.

М а т ь. У них никого нет, кроме тебя.

К а т а. Мы все обдумали, все рассчитали. Если так должно быть…

М а т ь. Должно. Для Палё так должно быть. Он должен был уйти со своим проклятием. Он один. Но не ушел. Теперь уже поздно.

П а л ё. Что же делать?

М а т ь. Когда я тебя в тот вечер выгоняла, я думала только о том, чтобы как-нибудь уберечь тебя. Если б снова хотела тебе помочь, я и теперь бы вас выгнала… Но теперь можете уже не уходить. Теперь это уже не нужно!

П а л ё. Мама, значит, Яно…

М а т ь. Не спрашивай, сын мой. Когда-нибудь ты все поймешь.

П а л ё. Не спрашивать? Почему? Что-то случилось…

М а т ь. Я нашла иной выход.

П а л ё. И я…

М а т ь. Ты будешь жить!

П а л ё. Жить… Ката, слышишь?.. Я свободен от проклятия… Брат больше не будет иметь власти надо мной. Никто не будет смеяться мне в глаза, называть нищим, бездомным, мне не придется бродить из города в город со страхом в душе и ужасом в глазах. Я свободен. Свободен! Нам незачем идти по миру, покидать родителей, родные края, жить среди чужих людей, с чужими обычаями и чужим языком, мучиться от неведения, что делается дома, и с тяжестью в сердце идти, идти и идти… с ужасом думая о той минуте, когда невозможно уже будет лгать, скрывать свою печаль, заглушать в себе чувства, когда человек больше не выдерживает, им овладевает ярость и он проклинает все, даже то, что ему свято… Ката, слышишь? Мы остаемся!

К а т а (наклонив голову). Остаемся, господи…

П а л ё. Ох, все будет хорошо! Вернется покой и в наш дом и в душу Яно.

Звон колокола.

К а т а (тихо). Мы пойдем.

М а т ь. Мало вы побыли у меня.

К а т а. Мы ушли ненадолго. Да еще простояли на улице. Ждали, когда Яно уйдет…

М а т ь. Он пошел в Гуту. Думаю, вернется не скоро.

К а т а. Я боюсь его. Если он узнает, что мы здесь…

М а т ь. Тебе лучше уйти. А ты, сын мой, побудь еще. Давно ты здесь не был, и кто знает, когда еще зайдешь.

К а т а (уходя). Ты остаешься?

М а т ь. Оставь его, девушка. С тобой