Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

К а т а. Ну, хорошо! Только не задерживайся! Спокойной ночи, тетя! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

М а т ь, П а л ё.

П а л ё (смотрит вслед уходящей Кате). Катка моя…

М а т ь. Она будет тебе хорошей женой.

П а л ё. Будет, мама… Приходите к нам на свадьбу. Даже если Яно рассердится.

М а т ь. До этого еще далеко, сын мой.

П а л ё. Почему — далеко? Через три недели. Ох и веселье будет. Такого здесь еще не бывало. Старый Томко собирается угостить всю деревню.

М а т ь. Томковы — богатые люди.

П а л ё. И хорошие. Никогда не забуду, как они меня приняли в тот вечер. Сына лучше не примешь. А могли бы испугаться болтовни да сплетен.

М а т ь. А ты? Привык к работе по хозяйству?

П а л ё. Очень быстро, мама. Вы даже не представляете, с какой радостью я шагаю за нашими волами. Старики хотят, чтобы я уже сейчас принимал все как свое. Хвалят, что из меня получится хороший хозяин. И мне у них нравится. Поверьте, что я уже не раз думал, что пошел я в свое время искать счастье в Америку, а нашел его здесь, дома.

М а т ь. А не скучаешь по работе в шахте? По своим товарищам, с которыми спускался под землю?

П а л ё. Нет. Ведь я мог остаться. Мастер неохотно меня отпустил. У них мало настоящих парней. Он перевел бы меня с «Амалки» на «Луизку», чтобы мне не работать вместе с Яно. Но мне лучше всего здесь.

М а т ь. Ты видел Яно после того вечера?

П а л ё. Только один раз, издалека. Он шел по улице. Один. Ни с кем не здоровался. Упрямый, каким был. Сильный. Ему все равно, что люди его не любят.

М а т ь. А ты… Ты его простил?

П а л ё. Я не сержусь на него. Он же мой брат! (Видит книгу.) По этой книжке вы молитесь, мама?

М а т ь. По твоему молитвеннику. И одна моя молитва уже исполнилась.

П а л ё. У вас на глазах слезы.

М а т ь. Нет, нет, сын мой! Тебе это показалось. (Отворачивается.) Если ты когда-нибудь будешь вспоминать, как мы здесь сидели и разговаривали, не забудь, что я никогда не была так счастлива, как в этот вечер. Никогда, сын мой.

П а л ё. Счастлива… Сроду не слыхал от вас такого слова.

М а т ь. Да. Запомни это. (Пауза.) Так хорошо сознавать, что ты рядом. Когда ты был мальчонкой, то любил сидеть возле меня. Яно был постарше и по вечерам убегал к соседям, а ты всегда с удовольствием слушал, что я тебе рассказывала. Ты еще помнишь? Мы часто сидели с тобой вдвоем, верно?

П а л ё (тихо). Мне кажется, чьи-то шаги…

М а т ь. Сиди спокойно. Я ничего не слышу.

П а л ё. Нет, мама. Я пойду. Нехорошо, если мы тут встретимся с Яно. (Направляется к двери.) С богом!

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

М а т ь, П а л ё, Я н о, с о с е д к а.

В дверях появляется Я н о.

Я н о. Оказывается, у нас гость? Жаль, мне об этом раньше не сказали. Я поскорей бы вернулся или вообще не пошел бы в Гуту. Ну, что? Маму пришел проведать?

П а л ё. Как видишь.

Я н о. Что не проходишь?! И не смотри на меня косо. Это я должен был бы так смотреть на того, кто у меня за спиной ходит ко мне в дом. Садись. Угостили вы сына?

М а т ь. Нечем.

Я н о. Бедные мы. Тебе следовало бы сказать, что придешь. Тогда можно было бы кое-что приготовить.

П а л ё. Я пришел не есть.

Я н о. Но мы знаем, что подобает делать, когда к нам приходит кто-то из богатого дома. Или старый Томко не богач?

П а л ё. Говорят, богач.

Я н о. Ты это прекрасно знаешь.

П а л ё. И ты знаешь, что у него есть. Но это — его.

Я н о. Ничего! Когда-нибудь все твое будет, когда его черт возьмет. И ты будешь уже не нищим, а паном, правда, не на своем, но хоть на чужом. Ты об этом не думаешь?

П а л ё (твердо). Нет.

Я н о. А свадьба когда будет? Или не будет?

П а л ё. Будет. Через три недели.

Я н о. Что-то вы торопитесь. Стало быть, ты пришел нас пригласить? Или не собираешься этого делать?

П а л ё. Охотно приглашу.

Я н о. Если там будут чужие, то могут и брат с матерью прийти. Так сколько же после свадьбы отпишет тебе старый Томко? Пять-шесть моргенов?{94}

П а л ё. Не знаю. Не интересовался.

Я н о. Ты думаешь только о Кате? Да? Только о ней. Красивая девушка. И здорово ты ее отхватил. Никто не знал, что ты за ней бегаешь, что вы тайком встречаетесь, что нищий собирается стать паном. Здорово ты это обделал. Даже я ничего не знал. А меня еще никому не удавалось дураком выставить. Никому. Слышишь? Думал ли ты тогда (до того он говорил тихо, внешне спокойно, а тут вдруг вскочил и вытащил нож), что за это в один прекрасный день душу мне отдашь?

Палё тоже вскакивает. Повторяется картина из пятого явления второго действия.

Мать понимая, что роковые слова произнесены, задувает лампу.

Погасили? Ладно! (Отбрасывает ногой стул.) Я и так его найду!

Слышны только шаги.

М а т ь (вскрикивает). Здесь, здесь, в углу…

Я н о. Вот тебе!

Слышен шум падающего тела.

Мало тебе? (Наклоняется.) Господи! Кто это? Кто тут лежит?

П а л ё. Ты убил мать!

Я н о. Как… Как она оказалась здесь?.. Нет! Я должен был — тебя!..

Палё зажигает лампу. Братья смотрят друг на друга.

(Делает шаг — и вдруг осознает все, что случилось.) Она… Я ее… Нет. Я ее не убивал. Нет… Я ударил только раз… (Поднимает мать и несет ее на кровать.) Мама, больно… Я не хотел вас… Я не хотел… Мама, вы слышите?.. Почему вы не отвечаете? Не хотите мне…

П а л ё (опускается у кровати на колени). Мама, мама…

Я н о. Молчит… В Гуте есть врач…

Палё роняет голову на кровать.

Умерла? Умерла… Нет… Нет. Ведь я только раз… (С диким криком отбегает от кровати, потом снова возвращается.) Мама! (Склоняется над ней.) Скажите хоть слово. Одно только слово… Что вы не сердитесь, что прощаете меня. Господи! Вы не можете так умереть! Сколько крови… сколько здесь крови… Вся кровать в крови… Но почему? Почему? Я же не хотел вас!.. (Трясет Палё.) Твою руку я схватил… Тебя я хотел… Тебя…

П а л ё. Мама, и это был тот самый путь?.. Я-то думал, вы окликнули Яно, потому что хотели, чтобы он убил меня. Поэтому я не двинулся с места, поэтому я ждал, когда он ударит меня, ждал, стиснув зубы и не шевелясь, даже когда он приблизился ко мне.