Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола

Там легче прокормиться…

А опиум заморских ароматов!

Вдыхая, забываешь все на свете…

Все улыбаются вокруг.

А это ощущение свободы,

когда гудящий пароход выходит на морской простор!

Душа ликует, плачет от восторга.

Ах, наше небо давит. Всё дожди…

Вы при деньгах? Езжайте без раздумий!

Ну, будьте искренни хотя б сама с собой.

Желаю от души вам счастья,

какое сам познал без гроша за душой.

Е л е н а.

Благодарю вас.

Я согласна.

К чему терзаться сборами, тянуть?

Вот мой багаж,

снесите на стоянку!

От вас морями веет…

А это вам на мелкие расходы.

Прощайте!

(Уходит.)

Б е н ь я м и н (наклоняется за ассигнацией, поднимает ее и прячет).

А жаль, что уезжает! Может, мне

она двоюродной сестрой доводится…

Эх, не везет!

(Берет саквояж и уходит.)

Е л е н а (выходит на балкон, натягивая второпях плащ).

Крик младенца уже никогда не затеплит

масляных бра этих стен.

Платья на вешалке и в шкафу, как тела без души,

будут загробною жизнью жить.

Ноги, покинувши тесные юбки,

заструятся змеисто под синью других небес.

И все же мне грустно…

Душа моя, душа, очнись же наконец! Решайся! Почему ты

меня удерживаешь там, где я влачу погибельные путы?..

(Входит в свою комнату, а затем по внутренней лестнице спускается в гостиную.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Т е  ж е, кроме Андреаса.

Л а з а р ь (поднимается, идет навстречу Елене).

Сорвана роза, гроздья жасмина…

Стало печально в саду.

Кто он, тайком приходивший мужчина,

не пощадивший ни клумб, ни жасмина?..

Е л е н а.

Не удерживай, Лазарь, я лучше уйду…

Улыбки

от ваших гримас погаснут.

Страдаешь ты, страдаю я, страдают все — и напрасно!

Л а з а р ь.

Лебедушка пролетает мимо…

Не люблю я ни лжи, ни фальши.

Если это неотвратимо —

лети дальше!

Подкралась беда,

сердце от боли сжалось…

Улетай, но только не навсегда!

Возвращайся! Хотя бы из жалости…

Е л е н а.

Твои причитанья, мольбы «Пожалей!..»

с размягчающим, теплым душем схожи.

Бремя лжи, быстротечность бесплодных дней —

вот что страшит и гложет!

Встань из гроба, мой Лазарь, мой немощный!

Сделай так, чтоб лебедушка не улетела!

Я — не птица, я — женщина, у меня есть фантазия, жажда жизни и тело!

Л а з а р ь.

Кто же он, недруг житейской прозы?

Чем на принца из сказки похож?

Если добр — поднеси ему розу,

если зол — поднеси ему нож!

Е л е н а.

Любовь — это жизнь, само естество.

Настает предвечерье…

Сердце любит его,

душа ему верит.

При чем тут роза,

при чем тут нож?

«Недруг житейской прозы»

на прочих мужчин похож.

Л а з а р ь.

Любовь — это страх, это — сполох в степях.

Настает предвечерье…

Моя робость любит тебя,

моя слабость верит.

Е л е н а.

Это — больше чем вера. Вера немногого стоит.

Может, я и не верю, зато я

рядом с ним воскресаю, снова с жизнью я заодно!

Л а з а р ь.

Уже смеркается. Пора закрыть окно.

Е л е н а.

Нет, отпусти меня! Лечу!

Л а з а р ь.

Вернешься?

Е л е н а.

Может быть…

Великолепья променадов я хочу,

хочу — жить!

Л а з а р ь.

Пройдись по саду! Есть о чем тужить!..

Е л е н а.

Прощай же!

Л а з а р ь.

До свиданья!

Е л е н а.

Может быть…

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Д я д я  С о к р а т, Б е н ь я м и н, Л а з а р ь.

Дядя Сократ просыпается и протирает глаза.

Б е н ь я м и н (возвращается, подходит к дяде Сократу).

Как жизнь, милейший дядюшка Сократ?

Д я д я  С о к р а т (сонно).

Жизнь в старости прекрасней во сто крат!

Вот только уши мечутся, Елена…

Б е н ь я м и н.

Меня спросонок принял за девицу!

Куда вы, дядюшка?

Д я д я  С о к р а т.

На поиски теней. Аминь!

Б е н ь я м и н.

Не узнаете?

Д я д я  С о к р а т.

Да это Беньямин!

Скорей с Влтавой разминется Лаба,

чем мы с тобой… Любовь к пострелу не ослабла.

Что, в паиньках опять? Уже который раз!

Б е н ь я м и н.

Способный ученик! Пример беру я с вас.

Д я д я  С о к р а т.

Рассказывай, как жил!

Мы родственные души.

Я стар — ты молод,

но оба мы изгои.

Жизнь! От нее захватывает дух,

и мы идем по жизни без оглядки,

мы, ненасытные глотатели огня,

мы, жилистые кони, что отвергли

унылую кормушку. Нас увлек,

заворожил глас времени, гремящий на дорогах.

Все ищут смысла жизни,

но в ней самой и заключен весь смысл!

За это я объявлен сумасшедшим.

Мои слова правдивей, чем дозволено,

я сыплю ими, как велит душа, —

с одышкой даже, даже без гроша жизнь — хороша!

Б е н ь я м и н.

Я видел, дядюшка, такое,

о чем не снилось кротким школярам,

сменившим ранцы на досье судейства.

Ноябрь — весною, будни — в воскресенье и тысячу других диковин.

Я потрясен был солнечным лучом, преломленным в стакане.

Пил золото из мутных родников, куда плевался дождь.

Мне ведом поцелуй служанки и