Чешская и словацкая драматургия первой половины XX века (1938—1945). Том второй - Иван Стодола
О боже!..
Б е н ь я м и н.
Красть с голодухи — ох, как это здорово!
А целоваться? Нету ничего
прекраснее под солнцем!
Но при одном условии — что вы не столь тщеславны,
как Андреас.
Е л е н а.
Ну, это уж вы слишком!
Он все-таки киногерой.
Б е н ь я м и н.
Одно для жизни пагубно, другое — благотворно.
А что грехов касается, то грех —
ручной, домашний змей,
шипит, но не кусается!
Е л е н а.
Что ж, будем добрыми друзьями,
но при условии, что больше никогда
меня не поцелуете!
Б е н ь я м и н.
Идет! Но при условии, что сами
не поцелуете меня!
Но вы напрасно так уж щепетильны,
ведь Андреас — всего лишь псевдоним
бухгалтера Кукушки.
И этот предприимчивый субъект
не прочь бы с вашей помощью нажиться
на спекуляции et cetera[3].
Е л е н а.
Хоть прыгните с балкона — не поверю!
Б е н ь я м и н (выходит на балкон).
Попробуем. Тем более что ангелы
придумали для вас аттракцион
поистине сенсационный.
Увидите — я в небо вознесусь
и опровергну выкладки Ньютона!
Стук в дверь.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Т е ж е и Л и в и я.
Входит Л и в и я.
Е л е н а.
Ну, наконец-то хоть одна заказчица!
Выходит, к Андреасу я была
несправедлива… Я к услугам вашим,
мадам!
Л и в и я.
Единственно возможная услуга —
упаковать немедля саквояж!
Е л е н а.
Не путешественница ли из тех,
что метят приглянуться неграм?..
Л и в и я.
Лишь одному. И у него к тому же
вся чернота внутри, а не снаружи.
Е л е н а.
Какой же это континент, какая раса? Мне бы
хотелось ваши вкусы уяснить.
Л и в и я.
К несчастью, наши вкусы совпадают,
они сомнительны у нас обеих.
Е л е н а.
Подумать только! Видно, у меня
изрядно пошатнулась репутация…
Л и в и я.
На этот счет не сомневайтесь!
Е л е н а.
Супруга фабриканта кнедликов…
Л и в и я.
…с которым
у вас предосудительная связь.
Е л е н а.
Вы потеряли голову!
Л и в и я.
Ну, потеряла ли, нашла — как посмотреть.
Е л е н а.
На помощь, Беньямин!
Б е н ь я м и н (входит с балкона).
В прелестнице прельстит любая черточка,
глядишь, разинув рот,
и восхищаешься до чертиков,
аж зло берет!
Л и в и я.
Кукушка будет рад, когда я сообщу,
что вы к себе пускаете ночлежников!..
Е л е н а.
Если я правильно поняла ваши вульгарные экивоки —
Андреас женат?
Л и в и я.
По части исполненья непосредственных
супружеских обязанностей я
пожаловаться не могу на мужа,
хоть он и не такой возвышенный, как ваш.
Е л е н а.
Обманщик! Как он мне постыл!
Мужчины — мотыльки, порхают на свободе…
Б е н ь я м и н.
С обеими на «ты».
Е л е н а и Л и в и я.
Обеих за́ нос водит.
Л и в и я.
По-моему, я до сих пор ему всего дороже…
Е л е н а (плачет).
Как наши судьбы схожи!
Л и в и я (стирает с ее щеки слезу).
Жаль, милочка, таких прекрасных глаз…
Е л е н а.
Глаза краси́вее у вас…
Л и в и я (берет ее за руку).
А какие ручки точеные — где уж нам!
Е л е н а.
Ваши — мягче, нежнее, что вы!
Л и в и я.
И такая молоденькая… Прямо юная девушка!
Е л е н а.
А какой у вас голос медовый…
Л и в и я.
Но вас Кукушка любит больше.
Е л е н а.
А вас он любит дольше.
Л и в и я.
Вам поперек дороги я не вправе становиться.
Е л е н а.
А я вам — застить солнце.
Л и в и я.
Тут мы сойдемся.
Б е н ь я м и н.
Хотя позиции обеих шатки.
(Наливает в чашку чай.)
Слушай, чашка, как женщины плачут,
а я побалуюсь чайком!
Если женщина плачет, то это значит,
что чувство тут ни при чем,
но это — насилье над зрителем, а над актером — тем паче.
Л и в и я.
Как хорошо, что вы нашли
замену моему супругу.
Е л е н а.
Ваш комплимент опять похож на выпад.
Б е н ь я м и н.
Слушай, чашка, как жены судачат,
а я побалуюсь чайком!
Если женщина в гневе, то это не значит,
что чувство тут ни при чем.
Но это — насилье над зрителем,
а над актером — тем паче.
Л и в и я.
Мадам, я мужу моему —
рабыня и прислуга.
Вы — лишь любовница ему,
а я — его супруга.
Нет, это вовсе не упрек,
мной движет состраданье.
Что ждет вас? Не чертог — острог!
Не радость, а рыданья!
Я
