Роковое время - Екатерина Владимировна Глаголева
Лев пестрых невзлюбил овец.
Их просто бы ему перевести не трудно;
Но это было бы неправосудно —
Он не на то в лесах носил венец,
Чтоб подданных душить, но им давать расправу;
А видеть пеструю овцу терпенья нет!
Эту басню Крылова переслал в Киев Вяземский. В ней Лиса присоветовала Льву дать в пастухи к пестрым овцам волков: тогда их род «сам собой переведется» и, «что б ни сделалось, ты будешь в стороне»…
Князь Петр забросил поэзию и пишет теперь прозу. Его статья о «Кавказском пленнике» Пушкина в «Сыне Отечества» начиналась так: «Неволя была, кажется, музою – вдохновительницею нашего времени». Цензор придрался к этой фразе, но Вяземский возразил ему: нельзя же переменить «неволю» на «вольность», выйдет еще хуже!
Прошлой осенью кто-то пустил слух, будто Пушкин умер, и ему пришлось слать письма всем друзьям, подтверждая, что он жив. Александр Тургенев исхлопотал ему перевод из Кишинева в Одессу, к Михаилу Воронцову, назначенному генерал-губернатором Новороссии. Пушкин, кажется, доволен; много пишет, взялся за роман в стихах… Все лучшее общество теперь уезжает весною в Крым, покинув Петербург, так что на юге больше не скучно. Воронцов обещал давать досуг его таланту, употребляя при этом по службе, чтобы спасти его нравственность, но вряд ли граф будет так же снисходителен к genus irritabile vatum[116], как добряк Инзов. Пушкин ведь только говорит, что хочет остепениться, а сам вновь начнет шататься по кабакам, волочиться за чужими женами и оскорблять их мужей. Из скольких передряг Инзов выпутал его в Кишиневе! Пушкин не знает удержу. Однажды он заявил даже Орлову, сидя за его столом: «Vous raisonnez, Général, comme une vieille femme»[117]. Стерпеть этого никак было нельзя, тем более при всех; Орлов ответил тогда: «Pouchkine, vous me dites des injures; prenez garde à vous»[118]. Тот понял, что это не шутки, и побледнел, но если бы дело дошло до дуэли… Дуэли Пушкина обычно оканчивались примирениями или выстрелами на воздух. Всегда ли так будет?
Тургенев, пристроив его в Одессу, отнюдь не вздохнул с облегчением. Его хлопоты добром не кончаются: добился для Вяземского места в Варшаве – тот навлек на себя опалу, отправил Батюшкова в Неаполь – тот сошел там с ума, что-то станет с Пушкиным? За Кюхельбекера, которого выслали за дуэль из Тифлиса в смоленское имение его сестры, он и просить не стал. Кюхельбекер хочет жениться на дальней родственнице Пушкина, но свадьбу то и дело откладывают, поскольку у жениха, который пишет в деревне трагедию о Тимолеоне, вовсе нет денег… Остается надеяться, что любовные неурядицы не доведут его до помешательства. Ах, Батюшков! Генерал Раевский сильно огорчился, узнав о том, что приключилось с его «господином поэтом», и Орлов, видевший его прошлой зимой в Симферополе, не мог сообщить тестю ничего утешительного: Константин покушался на свою жизнь… Сейчас его перевезли в Петербург, под присмотр родственницы Муравьевых-Апостолов.
О Пушкине узнали и за границей. В «Revue Encyclopédique» напечатали заметку прапорщика Полторацкого (разумеется, без указания его полного имени) о журнале «Сын Отечества», где печатали отрывки из поэмы «Руслан и Людмила». В заметке также сообщалось, что Пушкин навлек на себя преследования со стороны правительства за неопубликованную оду «Вольность», полную возвышенных идей, и стихотворение «Деревня», в котором поэт скорбит о печальных следствиях рабства и варварства, высказывая светлую надежду на зарю свободы для своего Отечества. В «Göttingische gelehrte Anzeigen» поместили рецензию на поэму «Кавказский пленник», вышедшую в немецком переводе, и тоже с упоминанием о том, что она была написана в ссылке. «Кавказский пленник» действительно хорош, местами даже прелестен. Булгарин в своем обзоре для «Северного архива» назвал эту вещь Пушкина и «Шильонского узника» Жуковского жемчужинами российской словесности, заявив даже, что Пушкин превзошел лорда Байрона образностью языка, хотя и уступает ему в силе замысла.
Лорд Байрон сейчас в Греции, которая в прошлом году провозгласила свою независимость. На Веронский конгресс греков не пустили; им отказали в любой помощи, даже моральной, поскольку России выгоднее восстановить отношения с Портой ради судоходства в Черном море. А нынешней весной в Лондоне издали поэму «Бронзовый век» с сатирическим изображением всех государей из Священного союза («Единство, в коем должен быть сложен из трех глупцов один Наполеон») и в особенности «медведя»: «Царь рабов не может снять с народов гнет оков!» Стихи были напечатаны без имени автора, но в них явно угадывался почерк создателя «Чайльд-Гарольда». Прочитав их, Катенька долго оставалась под впечатлением…
Николушка теперь забрался на качели и заставлял няню раскачивать его. Орлов улыбался, глядя на сына. До чего резвый мальчик! А Володя, сын Киселева, напротив, болезнен и хил, родители даже не взяли его с собой в Одессу – оставили в Тульчине. После удачно прошедшего смотра Павел испросил себе отпуск, опасаясь за здоровье жены: врачи сказали Sophie, что она больше не сможет иметь детей, и это ее очень удручает…
Сергей Волконский тоже взял отпуск и уехал на Кавказские воды, но его болезнь – выдуманная. На самом деле он ждет там решения своей участи: просил Орлова прощупать почву у Раевских, потому что он влюблен в Марию и хочет просить ее руки. Машенька уже вытянулась в девушку и, хотя нехороша собой, пленяет нежным обращением и остротою разговора; Пушкин признался, что списал с нее свою черкешенку.
К этому браку есть серьезное препятствие – и вовсе не разница в возрасте. Князь Сергей состоит в тайном обществе – том самом Обществе, которое создал Пестель после упразднения Союза Благоденствия. Его называют Южным, оно состоит из трех управ: Тульчинской, Каменской и Васильковской; Волконский возглавляет Каменскую вместе с Василием Давыдовым и каждый год в декабре ездит в Петербург для совещаний с Северной думой, а в январе приезжает на контракты в Киев. Прося Орлова стать ходатаем за него, Сергей, сильно волнуясь, говорил, что скорее откажется от личного счастья, чем изменит своим политическим убеждениям и долгу. И
