Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

Как они могли так обойтись с ним - ведь он был гораздо ученее их всех, вместе взятых! Был выше всех мулл семи мечетей, не говоря уже о здешних имамах и халфе. Он обучался в медресе «Бухарай Шариф», «Миргарап». Затем в городе Казани, занимаясь у наставника, который целых двадцать лет провел в Каире. Он освоил премудрости писания «Шарх Габдолла». Именно его, Сармоллу, надо было ставить имамом махаллы. В крайнем случае, должны были назначить на должность старшего халфе, держать как одного из уважаемых наставников, чтобы потом, когда старый ишан умрет, посадить на его место не кого иного, как Сармоллу...

Не тут-то было! Его соперники, к которым присоединился и халфе Шарифжан, сговорившись, отдали эту должность полуграмотному мулле Самату, такому же плуту и проходимцу, как они сами.

Эти мысли не давали Сармолле покоя, от подобных мыслей его подчас даже трясло, а теперь, в пору холеры, он не мог уже думать ни о чем ином. Халфе, кари и другие служители главной мечети ни разу не удосужились отдать Сармолле читку какой-либо доходной жаназа. Они умышленно не приглашали его на хатым, фидию. Его подсиживали, оставляли в стороне злейшие враги - слепой кари и жирный муэдзин Самурат.

Сами же они за последние две недели изрядно обогатились, причем и не скрывали своего довольства от внезапного дохода, каковой им принесла холера. Слепой кари крыл железом свой дом, вскорости он станет хозяином, как говорят казахи, «дома под зеленым железным шатром». Жирный муэдзин Самурат, всегда ходивший пешком, теперь купил упитанного рыжего коня и выезжал в новой черной таратайке. Сармолла же ничего не заработал на холере, - все так же, как и прежде, набрасывал на свою тощую жилистую клячу старое потертое седло. И сбруя была старая, подвязанная, едва держалась на лошади..

Все же сегодня Сармолла был доволен собой. Своей речью во дворе мечети он нанес ненавистным врагам первый удар. Придя домой, он все не переставал ухмыляться, шевеля бровями от удовольствия. «Злосчастные черноликие, я еще не то покажу вам! Разоблачу вас, нечестивцев черноликих, перед честным людом!» - говорил он сам с собой. Сармолла еще долго вертелся в постели, строя новые планы отмщения...

2

Небольшое здание мечети не смогло вместить всех, кто пришел сегодня на пятничный намаз. Многим пришлось оставаться во дворе: люди молились, окружив мечеть с обеих сторон. Сармолла стоял на пороге, передавая прихожанам слова имама, который в глубине мечети читал намаз. Красивый голос Сармоллы завораживал своей глубиной и силой, да и выглядел Сармолла сегодня по-особому: на нем была бухарская зеленая чалма, повязанная изящно и тщательно, а длинная борода в вечернем свете казалась золотой. Люди, собравшиеся во дворе плотной толпой, хорошо видели его, высокого и стройного, ясно слышали, как громко и четко произносит он: «Аллах акбар!», «Самиголлаху лиман хамиди!», «Ассаламуга-лайкум уарахметолла».

Когда намаз завершился, из мечети во двор вышел жирный муэдзин Самурат с высоко поднятой рукой.

- Люди добрые! Не расходитесь, - произнес он звонким голосом. - В довершение нашего пятничного намаза хазретом будет прочитана хутпа.

Прихожане, до сих пор стоявшие рядами, поспешили опуститься на корточки. Вот в окружении пожилых послушников, халфе и кариев в чалмах, во двор из мечети вышел старый ишан. Он тяжело поднялся на минбер16, выпрямился во весь рост, видный всем отовсюду, и начал читать своим хриплым, трескучим голосом.

Вот уже пятьдесят лет он читал здесь эту хутпу. Сегодня она не дошла до слуха многих прихожан, впрочем, так бывало и раньше, в зависимости от настроения ишана - иногда он говорил не очень-то внятно, порой бормотал, опустив голову на грудь...

Дело было не только в искусстве красноречия этого человека: хутпа по большей части состояла из арабских слов вперемежку с фарси. Многие люди махаллы были необразованными, полуграмотными казахами, если и знали намаз, то где-то наполовину. Однако это обстоятельство ничуть не смущало ни имама, ни других наставников. Они и не задавались вопросом о том, что говорят с жителями махаллы на совершенно непонятном им языке.

Правда, по традиции, к обычной хутпе, читаемой в тысячный раз, было добавлено несколько казахских речений, мыслей о насущных делах сегодняшнего дня. Так, холера была названа «напастью, ниспосланной Аллахом своим грешным чадам».

Всемогущий Создатель посылает подобное наказание в каждую эпоху, каждому обществу, когда это общество теряет свои нравственные устои, безмерно богохульствует, не зная предела своим грехам. Именно так написано в книге судеб «Лаухальмах-фуз».

Человеку такая беда неподвластна: он не в силах ни вызвать, ни прекратить ее. Она пришла по велению самого Создателя и исчезнет в тот час, когда Он сочтет это нужным. Вот почему разумный мусульманин должен подходить к этой напасти спокойно. Пусть чаще молится, более искренне соблюдает обряды. Нравственно очищается, оказывает милость, добродетель убогим и больным. Пусть каждый человек, прежде чем решиться на неправедный поступок, грех, со страхом подумает о Боге.

- И да не скупится на приношения в мечеть, зекет, не забывает о своем долге! - повысив голос, напомнил хазрет в завершении своей невнятной речи.

В знак окончания молитвы он провел руками по лицу, то же сделали и окружающие его муллы, тотчас принявшиеся оглаживать раскрытыми ладонями свои лица, давая понять, что службе конец и пора расходиться... Многочисленные же прихожане не очень спешили: казалось, они не вполне насытились хутпой и ждали чего-то еще. Тут, словно в оправдание их помыслов, произошло нечто неожиданное.

Ступая уверенными шагами, выделяясь среди других своей зеленой чалмой, на минбер быстро взошел Сармолла. Он встал на то же самое место, где только что читал хутпу хазрет, и звонким, сильным голосом испросил у прихожан разрешения говорить. Начал, как и подобает, с арабских слов:

- Я айюхал муслимина!

В продолжение своей дальнейшей речи он еще не раз вставлял книжные слова, наверное, для того, чтобы никто не забывал, что имеет дело с человеком ученым. Сначала он повторил все то, что было сказано им вчера ночью, перед ястау, затем витиеватым образом развил свои же мысли:

- Оно верно, что каждую напасть, как сейчас сказал хаз-рет, ниспосылает нам сам великий Аллах. Однако же, наряду с этим, Вершитель и ограждает нас от всяких бед-напастей, спасает всех чад Мухаммеда. Тому свидетельство, как вы сами знаете, сура «Ясин», хвала Аллаху. Там сказано: спасу, если сам побережешься. Поэтому