Дом на линии огня. Хроника российского вторжения в Донбасс - Дмитрий Дурнев

девушки из Донецка бесплатное путешествие на три-четыре дня в тот же Лиссабон или Барселону. Предполагалось, что определять счастливчиков будут с помощью лотереи. Но у юного организатора Дмитрия Трапезникова тут же появилась своя квота в 30%, а потом вне лотереи стали ездить руководители районных фан-клубов, которые тоже регистрировал Трапезников. Теперь, чтобы попасть на прием «к Дмитрию Викторовичу», записываться надо было заранее, за несколько дней. Мать Трапезникова пошла работать к нему ассистенткой, после чего тоже начала активно путешествовать вместе с фанатами. Квота распространялась и на красивых спутниц председателя — на одной из них он потом женился. Через год у Трапезникова уже были машина и квартира, но вскоре его карьера стремительно оборвалась: новый гендиректор клуба обнаружил, что у главы фан-клуба автомобиль едва ли не дороже, чем у него самого, запустил проверку, после чего с Трапезниковым расстались. Но вспоминали о нем потом долго — настолько долго, что хватило до оккупационных времен.

В «ДНР» Трапезников устроился чиновником близко к верхушке, а потом прострелил бедро своему конкуренту, главе аппарата Захарченко — якобы начальник предложил им разобраться друг с другом «по-мужски». Дмитрий Трапезников оружием владел слабо, но в ногу сопернику как-то попал, тот уволился, а бывший фанат занял его место.

В последний год жизни «главы ДНР» Трапезников фактически заведовал его распорядком дня и даже конкурировал за близость к «первому лицу» с самим Тимофеевым, а еще — как-то настрого специальным письмом запретил местным чиновникам общаться с «журналистом Дмитрием Дурневым», чем серьезно осложнил мне работу.

Когда Захарченко выбыл, у Москвы возник запрос на управляемого, желательно гражданского человека без политических амбиций, дисциплинированного исполнителя из местных. Вариантов было два — Денис Пушилин, в прошлом работавший на финансовую пирамиду «МММ», и розовощекий Трапезников. Тут-то я и припомнил ему запретный циркуляр — федеральный «МК» и другие издания, с которыми я сотрудничал, охотно опубликовали материалы о «Синьоре Помидоре» (именно так звали фанаты Трапезникова из-за того, что во время важных разговоров его лицо обычно краснело).

Все решилось очень быстро. Уже 6 сентября назначение Трапезникова признали «неконституционным». Кремль предпочел Пушилина, а Трапезников, пытавшийся решить вопросы в Москве, домой уже не вернулся. Его семью и вещи вывозили из Донецка без него.

Трапезников не пропал — с подачи помощника президента России Владислава Суркова его назначили руководить Элистой, столицей Калмыкии. Горожане были против, но, как обычно, на них никто не обратил внимания. Уже в 2022 году, перед самым вторжением, Трапезникова поставили вице-премьером Калмыкии: еще одно свидетельство того, что Россия все последние десять лет стремительно двигалась навстречу «ДНР», а не наоборот.

Денис Пушилин до сих пор изображает «главу ДНР», но такого влияния и ресурса, как Захарченко, он уже никогда не имел. Экономические активы ушли под управленцев компании «Внешторгсервис» — назначенных из Москвы в качестве отдельного «правительства», силовые структуры — под регулярную российскую армию. Новый «избранный» «глава ДНР» уже не имел особого влияния ни на что, кроме политических демонстраций — за них отвечало ОДДР, куда загнали всех работников бюджетной сферы: в организации формально состояло больше 200 тысяч человек. Взносы с них не брали, но и списки членов не защищали сознательно, пугая людей возможными арестами на украинской стороне. Впрочем, никто особенно не боялся.

«Мы взяли под контроль все СМИ, теперь прикрутим тут телеграм-каналы, и знаете, как сразу поднимется престиж профессии журналиста! Как в Советском Союзе раньше было, так будет у нас, а потом, по нашему образцу, во всей России!» — рассказывал мне большой начальник из отдела пропаганды ОДДР Артем Тимченко.

За беседой мы наматывали круги по бульвару Пушкина, в самом центре Донецка, что выглядело максимально фантасмагорично. Артем был одним из лидеров антимайдана Запорожья, несчастным пророссийским активистом в городе-колыбели украинского казачества. 11 апреля 2014 года по команде из Москвы пророссийские силы Запорожья попытались организовать что-то вроде митинга, на который сбежалась большая толпа украинских граждан и силы местной милиции. Милиция окружила пророссийскую группу защитным кордоном, а злые местные украинцы через головы правоохранителей гуманно забрасывали предателей города не камнями, а мукой и яйцами. Все это действо происходило под камерами журналистов, попало во все выпуски новостей и получило имя «Яичное воскресенье» — после 11 апреля пророссийское движение в Запорожье умерло, его лидеры бежали в Донбасс, одним из них был Тимченко.

В Донецке Артем, по его словам, какое-то время поработал опером в МГБ, а теперь вот занимался пропагандой, испытывая большую конкуренцию со стороны всевозможных ненавистных «варягов». Со мной Тимченко встретился, чтобы прощупать почву и понять, почему я написал «хвалебную» статью о его враге — приехавшем в Донецк делать карьеру, о профессиональном провокаторе и бывшем гражданине Эстонии Дмитрии Линтере. Я после того расследования думал, что меня наконец вышлют или арестуют, но понятия о морали в «ДНР» были примерно как в пиратских республиках: то, что мы считали за мерзость, тут выглядело как картина успеха.

Сложнее всего в таких обстоятельствах приходилось местным коллаборантам, которые искренне верили в концепцию «русского мира». Вот краевед Александр Болотин, например, работал в «Общественном совете ДНР» — имитация «гражданского общества» давала теплое место и хороший оклад. А потом произошел конфуз. В новогоднюю ночь с 2019-го на 2020-й, возрадовавшись одной из первых праздничных отмен комендантского часа, люди ринулись на ночное гуляние в центр, на площадь имени Ленина, а полицейские патрули испортили праздники, задерживая всех, кто имел украинские паспорта с донецкой пропиской (до того дня это были документы, которые безусловно защищали). Всех до утра продержали в отделениях — так жителей Донецка подталкивали к получению паспортов «ДНР». Ставший свидетелем этой истории Болотин написал серию возмущенных постов на своей страничке в социальных сетях. Вскоре его арестовали по обвинению в оскорблении органов власти и поместили до «суда» в донецкий СИЗО. Тимченко радостно пророчил конкуренту срок в десять лет, но после того, как я описал историю Болотина в «МК», а там тему поддержали и продолжили уже силами московской редакции, блогера решили все же не губить совсем и дали штраф плюс срок по отсиженному, десять месяцев. Правда, приговор у него был полноценный, красивый — с формулировками в стиле «глумление и надругательство над министром МВД ДНР».

Элите «ДНР» не хватало структуры и, главное, людей — то, что я так долго проработал в Донецке в качестве приезжего журналиста, стало следствием тягчайшего кадрового голода. Из Донецка выехали все управленцы, львиная часть журналистов, депутатов, а новенькие, которыми заполнили коридоры здания облгосадминистрации и кучу имитационных карго-структур, просто не знали элементарного — людей из довоенной жизни, таких, например, как я.

Про меня что-то понимали во «власти ДНР» человек пять-шесть. К сожалению, двое из них руководили местным министерством информации — тетка «главы ДНР» Дениса Пушилина госпожа Никитина в мирные годы участвовала в выпуске рекламного глянцевого журнала при украинской облгосадминистрации, а ее заместитель и сменщик Игорь Антипов много лет был директором местного РИА «Комсомольская правда». Эти люди знали, что я был каким-то медиаменеджером в типографии «Новый мир» и выпускал газету, которая пыталась тормозить «Русскую весну», — и этого было достаточно. Как мне рассказывали, именно Антипов вносил мое имя в списки на пожизненный запрет на въезд в «молодую республику», а Никитина писала про меня даже в администрацию президента России.

Я так и не понял до конца ни наших доморощенных коллаборантов, ни приезжих «русскомирных». У них была своя шкала успеха, своя вера и какая-то своя