Завтра, завтра - Франческа Джанноне

Аньезе отодвинула стул, села и, обхватив голову руками, принялась вспоминать каждую минуту прошлой ночи: крики и все ужасные слова, что вчера прозвучали. Она покачала головой: от одного лишь воспоминания об этом у нее сводило внутренности.

– Что ты здесь делаешь в темноте? – голос отца заставил ее вздрогнуть.

Джузеппе раскрыл ставни, и кухню залил мягкий свет.

Аньезе не ответила. Он налил две чашки молока и поставил их на стол вместе с зеленой банкой для печенья. Она на миг подняла глаза на отца, и тот показался ей понурой картонной фигурой с опущенными вниз уголками рта, нарисованными на грустном лице.

Аньезе медленно обмакнула печенье в молоко и, поднеся его ко рту, расплакалась.

Размокшая часть печенья отломилась и упала в чашку, разбрызгав молоко по деревянному столу.

– Аньезе… – пробормотал Джузеппе.

Она вытерла слезы и, шмыгнув носом, спросила его дрожащим голосом:

– Зачем ты это сделал, папа? Объясни мне, прошу тебя.

Отец положил руки на стол и вздохнул.

– Ты права… Я давно должен был вам все объяснить…

* * *

– Лоренцо, открой, пожалуйста.

Аньезе стояла у запертой двери в комнату брата. Он не выходил с прошлого вечера. Послышался звук поворачивающегося в замке ключа. Лоренцо открыл дверь и впустил ее внутрь. В комнате было сильно накурено и едко пахло, на прикроватной тумбочке стояла переполненная окурками пепельница, повсюду валялись открытые тюбики краски.

Аньезе зажала нос и кинулась открывать окно.

– Ты что, не чувствуешь, какая тут вонища? – воскликнула она с отвращением, размахивая перед носом руками. Потом заметила мольберт и подошла ближе, чтобы рассмотреть картину. – О, ты закончил… Невероятно хороша. И, как всегда, похожа на Анджелу, – добавила она, пытаясь улыбнуться.

Лоренцо молчал. Он лег на кровать, скрестил ноги, подложил руки под голову и уставился в потолок, закусив губу. Аньезе вздохнула и села рядом с ним, а потом прилегла.

– Я до сих пор не могу в это поверить… неужели все это правда? – хриплым голосом сказал Лоренцо. – Никогда ему этого не прощу! Слышишь, Аньезе? Никогда… – продолжил он. – Наша фабрика… наш дом… дедушка с бабушкой… Как он мог?

По щеке Аньезе скатилась слеза. Она прекрасно понимала его чувства: ей тоже все случившееся казалось безумием. В одно мгновение их привычный мир рухнул, сложился перед глазами как карточный домик.

– Может, мы еще успеем вернуть деньги… – с хрупкой надеждой сказал Лоренцо. – Объясним Колелле, что произошла ошибка, скажем, что папа был не в себе или что-то в этом роде… Нам нужно поговорить с адвокатом…

– Нет, Лоренцо. Все совсем не так, – прошептала она, закрывая глаза, и покачала головой.

– Откуда ты знаешь?

– Сегодня утром у нас с папой был долгий разговор. Я заставила его все объяснить, – ответила Аньезе. – Хочешь узнать, что он сказал?

Лоренцо глубоко вздохнул:

– Да.

Аньезе приподнялась на кровати, чтобы видеть его глаза. Она рассказала, что решение отца было обдуманным и далось ему непросто. Он уже много лет хотел продать фабрику, но никак не мог собраться с духом. Она была ему не нужна с самого начала.

– А нам нужна, черт возьми! Мне нужна! – воскликнул Лоренцо, резко садясь на кровати.

– Подожди, дай договорить… – продолжила сестра, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Он сказал, что вложит деньги в корабельную верфь…

– В верфь? С чего это вдруг? Разве его вообще когда-то интересовали лодки?

– Оказывается, всегда интересовали… Просто мы об этом не знали. А мама знала… И даже бабушка с дедушкой знали, но не желали его слушать.

Лоренцо смотрел на сестру в полном замешательстве.

– Мне плевать, чего он хочет! А как же мы, Аньезе? Что будет с нами?

– Он сказал, что переведет часть денег от продажи фабрики на наши сберегательные счета. Говорит, что так будет правильно.

– Ах, ну спасибо ему большое!

– И он сказал еще кое-что… Папа попросил Колеллу оставить нас на фабрике. Он хочет встретиться с нами завтра.

Лоренцо вскочил с кровати, все больше негодуя.

– Аньезе, ты шутишь? Чтобы мы работали на чужого дядю на нашей же фабрике? Стали гостями в собственном доме? Да он совсем с ума сошел! Как ему вообще пришло в голову так нас унизить? Как? Черт возьми…

– Подожди… Я немного подумала, и у меня появилась идея…

– Какая идея, Аньезе? Какая еще идея… – пробормотал он, потирая виски.

– Ну, если мы начнем откладывать деньги – возьмем те, что даст нам папа, и добавим то, что заработаем на мыловарне, – однажды мы сможем открыть собственную маленькую фабрику. Я и ты. Новый «Дом Риццо».

Лоренцо посмотрел на сестру так, будто она только что заговорила на неизвестном ему языке.

– Ты что, рехнулась?

– Просто подумай, не спеши отказываться.

Он сел рядом с ней на кровать и взял ее руки в свои. Глаза его горели, волосы были растрепаны.

– Посмотри на меня и послушай внимательно, – сказал он, четко произнося каждое слово. – Мы не станем открывать новую фабрику, потому что у нас уже есть своя фабрика. И мы должны ее вернуть. Мы не будем работать на Колеллу, понятно?

Аньезе открыла рот, чтобы что-то сказать, но он не дал ей такой возможности.

– Завтра мы пойдем к этому типу, раз уж он так хочет с нами встретиться, и скажем ему, что ни за что не станем на него работать.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Мы вернем себе фабрику. Вместе. Мы не будем открывать новую, Аньезе, этому не бывать.

– Но почему ты так уверен, что он согласится нам ее продать?

– Ему придется, Аньезе. Мы предложим ему много денег. Намного больше, чем он за нее заплатил.

Аньезе недоуменно уставилась на брата.

– Но где мы возьмем такие деньги, если не будем работать?

– Найдем. Я еще не знаю, как именно, но мы их обязательно найдем. Любой ценой, Аньезе. Любой ценой.

Девушка опустила взгляд на лоскутное одеяло и провела пальцем по одному из цветных ромбов. Мама сшила его, когда они еще были детьми: она каждый вечер садилась в кресло в гостиной рядом с горящим камином и шила, а Джузеппе сидел напротив в зеленом кресле и смотрел на нее с умиротворением, подперев голову рукой, а на коленях у него лежал журнал кроссвордов. Только теперь Аньезе поняла, что взгляд отца никогда не был умиротворенным – то был взгляд отчаявшегося, покорившегося судьбе человека. Просто раньше она никогда этого не замечала.

– Ну что? – спросил Лоренцо. – Мы договорились? Встретимся с ним завтра и покажем, кто мы такие.

Аньезе подняла глаза на брата.

– Договорились, – шепнула она и снова опустила взгляд.

* * *

Встреча с Колеллой была назначена на девять утра на мыловарне. Лоренцо и Аньезе подъехали к «Дому Риццо» немного раньше, около восьми тридцати, когда там еще не было никого, кроме Марио. Он стоял, прислонившись к стене, в рабочем комбинезоне и курил одну из своих бесфильтровых сигарет. Как только они слезли с «Ламбретты», то по взгляду рабочего сразу же поняли, что он все знает.

Они обменялись молчаливыми кивками и вместе зашли на фабрику.

– Ты уже его видел? – резко спросил Лоренцо.

Марио замялся.

– Да, – наконец признался он. – На прошлой неделе. У нотариуса.

– А, видимо, это было в тот день, когда ты брал больничный? – прошипел Лоренцо.

– Да, тогда, – смутившись, ответил Марио.

Лоренцо обиженно кивнул, засунул руки в карманы и пошел в кабинет отца.

Аньезе и Марио остались стоять у входа в неловком молчании. Мимо них прошел рабочий с кустистыми бровями.

– Доброе утро, Вито, – поздоровался с ним Марио.

– Доброе утро, – пробормотал тот.

– Что он за человек, Колелла? – поинтересовалась Аньезе.

Марио пожал плечами.

– Что тут скажешь… Ведет себя как спесивый босс, у которого денег куры не клюют. Его мыловарня в три, а то и в четыре раза больше нашей.

– Так зачем ему наша фабрика, если у него уже есть своя? – нахмурившись, спросила Аньезе.

– Если