Человек, который любил детей - Кристина Стед

– Неводня, – заявил Сэм, старательно избегая смотреть на Хенни, – неводня мы будем пить чай из этих чудесных чашечек, подаренных беднягой Лай Вань Ху его хозяину-богу… хотя нет, он слишком умен, чтобы считать меня богом. – Сэм осторожно поставил ящичек на сосновый стол и, кивнув на большие чашки, сказал: – Выбрось это, Лулу, неводня мы будем пить чай по-китайски. Горячий чай лучше всегда пить из китайских чашек.

Луи переводила взгляд с отца на мать, ожидая, что перед ней разверзнется нечто невообразимое. Не в состоянии вымолвить ни слова, она лишь трясла головой, глядя на родителей, будто пыталась предостеречь и их, и саму себя. Хенни буравила Луи безумным взглядом горящих черных глаз. Вскинула руку, молча показывая на падчерицу.

– Тварь, оба вы твари, – наконец медленно произнесла она. – У меня внутри все горит при взгляде на вас… все вокруг провоняло рыбьим жиром, я погрязла в ваших смердящих простынях, я задыхаюсь от вашего пота… это невыносимо… Она не виновата, у нее есть характер, она шла к этому… она не виновата в том, что таращится как сумасшедшая… твоя дочь свихнулась… – Сэм бросил на Хенни взгляд, полный ненависти. – Что ж, ладно! – сказала она. – Будьте вы все прокляты!

Хенни схватила чашку с ядом и стала пить большими глотками. Лицо ее наполнялось ужасом, будто она хотела остановиться, но не смогла. С чашкой в руке она сделала несколько шагов.

– В чем дело? – озадаченно спросил Сэм. – Что происходит?

Луи попыталась объяснить, но лишь трясла головой: даже мысленно не могла подобрать слова. У двери, ведущей из кухни на застекленную веранду, Хенни остановилась, повернулась и ничком рухнула на цементный пол, головой в их сторону.

На этот раз Сэм был потрясен: Хенни упала лицом вниз, грохнулась с тяжелым глухим стуком. Чашка разбилась вдребезги. Луи все так же стояла на месте, глядя на отца, мать и Эви с неким дружелюбным выражением на лице (все пыталась что-то сказать). Эви уже сбегала за подушками и пыталась подсунуть их маме под голову, и в кои-то веки Сэм ей помог.

– Кажется, мама сильно ушиблась, надо перенести ее на кровать, – с беспокойством произнес он.

Луи шагнула вперед, и Сэм, приняв ее молчание за непослушание, нахмурился, но ничего не сказал. Он крикнул Эрни, но никто из мальчиков не откликнулся. Вдвоем, пошатываясь и оступаясь, они с трудом дотащили Хенни до комнаты мальчиков и положили ее на кровать Эрни. Сэм продолжал высвистывать сыновей, и наконец послышались их ответные крики: дети мчались на отцовский зов:

– Я здесь!

– Бегу-у-у!

– Да, папа!

Нос и лоб Хенни были разбиты в кровь.

– Принеси воды и перекись, – раздраженно велел Сэм. – Надеюсь, сообразишь, что делать.

Луи глубоко вздохнула и, едва ворочая языком, медленно произнесла:

– А это что такое? – Она пыталась отпихнуть от кровати болтающийся у ножек узел с одеждой Эрни. Он запихнул в свою пижаму две грязные наволочки, два угла одной из них торчали сверху, словно уши. На скомканные наволочки была нацеплена забавная маленькая шаль из желтой шерстяной пряжи с красной рожицей посередине, которую Луи связала для Томми (он брал ее с собой в постель), – получилось «лицо». На «шее» у этой тряпичной куклы была веревка, которой она была привязана к кровати. Луи попыталась распутать узел.

– Принеси воды и губку, – нетерпеливо скомандовал Сэм.

Луи бросила возиться с «куклой» и направилась из комнаты, но в дверях остановилась и сказала:

– Кажется, она умерла.

– Не говори ерунды!

– Пап, по-моему, она умерла.

– «По-моему, по-моему», – разозлился Сэм. – Иди и делай, что тебе велят.

– Какой смысл? – воинственно буркнула Луи, резко развернувшись. – Вызови доктора, а то у тебя будут неприятности.

Сэм оторопел.

– Хенни? Хенни? Душенька? – ласково затеребил он жену, потянув ее за рукав халата. – Похоже, у мамы сотрясение мозга, – объяснил он встревоженной Эви.

Луи вернулась с миской воды, которую она поставила рядом с кроватью на стул, заваленный одеждой мальчишек. Остальные дети, ждавшие в коридоре, когда Луи сообщит им о том, что случилось с мамой, теперь столпились в дверях, вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, что происходит в комнате, – так птицы осторожно подкрадываются к спящему на лужайке человеку.

– Смотрите, это Эрми! – внезапно рассмеялся Томми, звонко, как журчание реки в летний день. Эрни нахмурился. – Эрни повесился, – заходился смехом Томми, – вздернул себя на веревке. – Он показал пальцем на тряпичную куклу, болтающуюся на спинке кровати: – Смотрите, хи-хи, лицо он сделал из моей шали.

– О чем ты, идиот?! – Сэм побагровел.

Томми подавил свой смех.

– Вон Эрни. Он сказал, что повесился!

Сэм перевел обеспокоенный взгляд на Хенни. Луи склонилась над мачехой, но вскоре выпрямилась. Лицо ее как будто окаменело.

– Сам посмотри и послушай! – сказала она отцу. – Сердце не бьется!

Вздрогнув, Сэм с искаженным от ужаса лицом нагнулся к Хенни. И тут же отпрянул назад.

– Нужна неотложная медицинская помощь, дети. Выйдите из комнаты! Луи, вызови врача.

– Я же говорила, что она умерла, – чуть заметно улыбнулась Луи.

Эрни прорвался через толпу детей и бросился к телу матери.

– Мама, мама, ты не умерла? – вопил он, хватая ее за халат, тряся за грудки. – Она умерла? Умерла? Не может быть! Мама, мама, – со стоном приговаривал мальчик.

Дети топтались в дверях, пораженные происходящим. Сэм, причудливо поводя подбородком, озирался по сторонам, словно ища помощи, потом протиснулся мимо детей и ринулся к телефону. Луи дождалась, пока он уйдет, затем стала губкой вытирать кровь со лба Хенни.

– Давай я, – взволнованно попросил Эрни. Он стал бережно промокать губкой лоб Хенни, думая, что таким образом сумеет исцелить мать. Дети скуксились, захныкали, глотая слезы. С крыльца заголосил Чаппи, взывая о помощи: его только что укусил муравей. Они услышали, как Сэм разговаривает по телефону, затем – быстрый топот его ног.

– Чем занималась мама? – спросил он, вернувшись в комнату. Потом вспомнил сцену, представшую его взору на кухне. – О чем вы с мамой ругались?

– Ни о чем, – ответила Луи. – Говорили про грязную одежду. Потом мама сказала, что отравится, и выпила целую чашку чая с вотаролом.

– Что-о?! – заорал Сэм.

– У нее в маленькой таблетнице был яд, – с запинкой объяснила Луи, – она выбросила его в помойное ведро.

Сэм кинулся в фотолабораторию. Они услышали, как он судорожно копошится там, ища подтверждение словам старшей дочери.

– Какой кошмар! – донеслись до них его громкие причитания. – Боже, какой ужас! Никогда не думал, что она говорит серьезно. Боже всемогущий, Луи, Луи!

К расстроенному отцу на цыпочках приблизился Томми и, глядя на него большими