Не сдавайся! - Сара Тернер

– Иди спать! – кричит он в ответ, что я и делаю.

Следующим утром никак не могу решить, чем же заняться. Уже десять утра, Полли все еще у Рози, а мама, обещавшая привезти Теда пораньше, написала, что они сначала погуляют по набережной канала. И добавила в постскриптуме, что купила новое моющее средство для ванной комнаты и поставила под раковину, что на мамином языке означает: «Ты должна помыть ванную». Чисто от скуки я решаю послушаться и сделать так, как мне говорят. Фотографирую ванную, добавив несколько подходящих к уборке эмодзи, и пишу Джори сообщение:

«Рада, что мы вчера не перешли на виски, ты только посмотри, какое у меня утро! (Приказ мамы!) И еще раз поздравляю, я до ужаса рада за тебя с Сэди».

Потом стираю «с Сэди», потому что с ней я незнакома – и как-то странно писать, что рада и за нее тоже. А может, и нет. Но уже поздно, я отправила так.

Когда ванная сверкает – по крайней мере, на мой взгляд, но определенно ниже строгих маминых стандартов, – я быстро прибираюсь и в комнате Теда тоже. В дверь легонько стучат, и, высунувшись из окна, я вижу на крыльце Полли с рюкзаком. Она поднимает голову, закрывая глаза от солнца, но ничего не отвечает на мое «Две секунды – и спущусь!».

Зайдя в дом, разговорчивее она не становится, проходит и бросает сумку у подножия лестницы. Я приглядываюсь к Полли получше. Назвать ее вымотанной – явное преуменьшение.

– Ох, Пол, ты выглядишь совсем разбитой. Пусть я сейчас и заговорю как твоя бабушка, но ты вообще сегодня спала?

– Не очень долго.

Под глазами у нее синяки, а кожа какого-то сероватого оттенка. Может, бессонная ночь после первой недели в школе – уже слишком? Я иду за ней в гостиную.

– Тебе чего-нибудь принести?

– У нас есть наггетсы?

– Наггетсы? – смеюсь я, бросив взгляд на часы. – Сейчас одиннадцать.

– Я еще не завтракала.

– Хм. А родители Рози вас разве не кормили? – Уверена, останься подружки Полли на ночь, Эмми бы их так просто не отпустила.

– Тогда я не хотела есть.

– А сейчас хочешь наггетсы.

– А сейчас я просто умираю с голода.

– Справедливо. Хочешь картошку фри, фасоль или что-нибудь еще или просто куриные наггетсы? – Не помню, чтобы она хоть раз говорила мне, что умирает с голода, так что решаю принять все как есть.

– Просто наггетсы. И кетчуп. – Она падает на диван, сразу же доставая смартфон.

– Значит, вы хорошо провели вечер?

– Неплохо.

Так как больше я от нее все равно ничего не дождусь, включаю радио и, пока готовится еда, разгружаю посудомойку. Когда все готово, раскладываю наггетсы по двум тарелкам, и мы едим их, устроившись перед телевизором на диване и поставив кетчуп между собой. Полли проглатывает свою порцию так, будто не ела пару дней, и едва успевает прожевать кусок, как уже тянется за следующим. Пусть она отказывается разговаривать и у нее явный недосып, но, раз вернулся аппетит, возможно, ночевка у друзей – как раз то, чего ей не хватало.

Июнь

Глава тринадцатая

– С добрым утром, Альберт! – окликаю я в этот раз погромче, так как в первый раз он меня не услышал.

Он медленно поднимается с колен с секатором в руке и машет нам с Тедом через заборчик из живой изгороди.

– Привет, дорогие. Чудесный день! – кричит в ответ он. – Собираетесь в какое-то милое местечко?

Как же громко!

– Просто в парк погулять. А потом я обещала купить Теду его любимые шоколадные капли.

Тед тянет меня за руку: так ему не терпится отправиться в путь.

– Превосходно. Не забудьте, завтра забирают мусор.

– Не забуду, – с благодарностью киваю я. Стоит ли говорить, что я об этом и не помнила.

– В это время года они приезжают очень рано, так что лучше выставить бак сегодня вечером, если получится, – советует он. – И не сочтите, что я вмешиваюсь в чужие дела, но черный мешок, который вы на той неделе оставили на тротуаре, я положил в свой бак.

– Вы не должны убирать мусор за меня, Альберт, – качаю головой я. – Это же я не могу разобраться с баками. Постоянно забываю про этот мусор… Спасибо вам.

Я представляю, как ему пришлось закидывать битком набитый мусорный мешок к себе в бак, еще и в темноте, и мне становится стыдно.

– Дело в том, что здесь в пятом доме живет кошка, а ей дай только шанс – все мешки раздерет, и не уверен, знаете ли вы, но… – Он медлит, будто и так сказал больше, чем нужно.

– Знаю что? – переспрашиваю я и шепчу Теду подождать еще минутку.

– Ну, в прошлый раз, когда ваш бак переполнился и мешок стоял рядом, вероятно, как раз эта кошка из пятого дома вытащила на дорогу куриные кости и другой мусор. Фотографии выложили в нашей деревенской группе.

Ох, просто превосходно. Теперь мне стыдно еще больше: и за его мучения с мусорным баком, и за то, что восьмидесятилетний сосед Эмми в курсе, что происходит в деревенских соцсетях, а я – нет. Поверить не могу, что мама ничего мне об этом не сказала и обошлось без выговоров в духе, что я опозорила семью. Нашу семью вообще всегда позорю только я.

– Я сказал им, что это мой мешок, – продолжает Альберт.

– Погодите, что? Зачем?

– Я был в городском кафе от организации «Забота о пожилых», там показали, как найти нашу страничку. Вот я и оставил сообщение – ну, там, где можно оставлять сообщения под картинкой, знаете?

– Комментарий? – подсказываю я.

– Да, его. Оставил комментарий, что это был мой мусорный мешок и что мне очень жаль, но я не смог убрать его в бак из-за проблем с плечом. Не хотел, чтобы у вас были неприятности, вам и так забот хватает. А узнав, что это пишет старый маразматик, селяне опустили занесенные вилы.

– Альберт, это очень мило с вашей стороны. – Я знаю, что это всего лишь мешок с мусором, но меня искренне тронуло, как он публично взял на себя вину за мою ошибку и спас меня от очередной маминой лекции. – Вы определенно не старый маразматик.

– А вам сто лет? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает Тед.

– Тед! – возмущаюсь я, но смеюсь.

– Не совсем, нет. Мне восемьдесят три, – отвечает Альберт.

– А