Не сдавайся! - Сара Тернер

Я делаю так, как мне сказали. Самолет уже давно исчез из виду, а мы все стоим и машем небу. Тед, похоже, счастлив: он нашел способ связаться с папой, – и я тоже хотела бы радоваться, но вместо этого чувствую себя виноватой. И, пока машу, молча извиняюсь перед Дугом за то, что позволила его дочери напиться на вечеринке, о которой я даже не знала, а потом остаться на ночь в доме без взрослых. Если, конечно, там действительно не было взрослых (а если и были, вряд ли они пришли следить за детишками). Вспоминаю ту лапшу, которую вешала на уши родителям в возрасте Полли, все тайные вылазки и щекотливые ситуации, из которых Эмми приходилось меня вытаскивать. Я почти убеждаю себя не наказывать Полли по этой же причине – разве не лицемерно с моей стороны притворяться, что я себя так не вела? Дело в том, что, хотя я и творила всякую фигню, но меня всегда наказывали, если я попадалась. Полли попалась, и я не могу просто взять и сделать вид, что ничего не случилось. А конфискация телефона заставит ее почувствовать всю тяжесть наказания.

– Давай посмотрим мультики? – Тед уже перестал махать и обернулся ко мне. – И мне надо пи-пи.

– Хорошо.

Следом за ним я выхожу из калитки, и мы идем по лужайке мимо паба обратно к автобусной остановке. Женщины на скамейке улыбаются и кивают нам в знак приветствия, и я слышу, как они понижают голос до шепота, но, чтобы делиться сплетнями, им стоило бы говорить еще тише.

– Бедный крошка! – вздыхает одна из них.

– Совсем малыш, – вторит ей другая.

«Совсем малыш и ничего не запомнит» – вот что они имеют в виду. Мысль о том, что Тед слишком маленький и скоро забудет своего папу, так ужасна, что мне сразу же хочется как-то это исправить, но я не знаю, с чего начать.

По дороге к дому Эмми я думаю, рассказывать маме о пятничной вечеринке или нет, но очередную лекцию прямо сейчас вряд ли выдержу. Вместо этого решаю позвонить Джори. Звонок сразу переводится на голосовую почту – и как я не подумала, ведь сейчас утро среды (а, в отличие от меня, работает он не три дня в неделю). «Привет, вы дозвонились Джори – точнее, не дозвонились! Как вы могли догадаться, сейчас я не могу ответить на ваш звонок, но, если оставите сообщение после сигнала, я вам перезвоню. Хорошего дня», – звучит из трубки радостно и тепло, пусть и немного скованно, – типично для Джори. Я вообще-то не собиралась оставлять сообщений, но тут звучит сигнал, и я не успеваю повесить трубку.

– Привет, это Бет. Эм, не знаю, почему я звоню, ты же на работе, конечно, где тебе еще быть, но я не хотела звонить маме, поэтому сейчас говорю с твоим автоответчиком, хотя ты пока и не сможешь перезвонить. Может, в обед? Если у тебя будет минутка и ты не будешь занят сэндвичами с сыром и Сэди. Ты уже признался ей, что ешь только мягкий чеддер, или вы еще не на той стадии отношений? Потому что, мне кажется, такое скрывать нельзя – вдруг станет камнем преткновения? Мягкий чеддер едят только дети и маньяки. Даже Тед ест среднетвердый.

Тед хочет открыть дверь, так что я неуклюже передаю ему ключ и приподнимаю его к замочной скважине, все еще прижимая ухом телефон.

– Ладно, поговорим позже. Может быть. Надеюсь. Просто перезвони. Если сможешь. Никакой спешки.

Я несу чепуху и уже гадаю, можно ли перезаписать звуковое сообщение, но Тед сообщает, что сейчас лопнет, так он хочет в туалет, поэтому я отключаю звонок и завожу Теда в дом. Но только я успеваю сбросить ботинки, как оказывается, что с туалетом мы опоздали.

Глава четырнадцатая

Вернувшись из школы, Полли сразу чувствует, что что-то не так: Тед сидит перед телевизором с мультиком «Ральф» и чипсами в виде медвежат, а я жду за обеденным столом. Жестом приглашаю ее сесть на стул напротив.

– Что происходит? – Она нерешительно замирает на пороге.

– Ты мне расскажи. – Снова указываю на стул, и, к моему удивлению, она послушно садится.

Перебираю в памяти все серьезные разговоры, которые вела со мной мама за эти годы, надеясь, что воспоминания помогут мне правильно провести этот, но пока только скрещиваю руки на груди и вопросительно-осуждающе поднимаю брови.

– Не знаю, – пожимает плечами она. – Поэтому и спрашиваю.

Неплохо. Я сама в четырнадцать ответила бы именно так.

– Мне сегодня звонила мама Рози.

Теперь в глазах Полли читается ужас.

– И чего она хотела?

– Да брось, Пол. Я знаю о ночевке, которая не была ночевкой, и о вечеринке, и о выпивке. Вы только пили или… что-то еще употребляли? Или был алкоголь, наркотики и секс?

– Что? Нет! Господи, я бы не…

– Что ж, тебе придется меня извинить за то, что я не знаю, чему верить. – Классическая реплика от мамы. Ну, по крайней мере, начинаю понимать, чтó я сама заставила ее в свое время пережить.

– Прости, тетя Бет. Знаю, ты мне не поверишь, но, честное слово, лучше бы мы не пошли на ту дурацкую вечеринку!

Она выглядит так, будто вот-вот расплачется, и я чувствую неожиданный укол паники: похоже, все гораздо серьезнее, чем я представляла.

– Ничего такого же не случилось, правда? Или кто-то заставлял тебя делать то, чего ты не хочешь?

– Нет. Ничего такого. Отстойная вечеринка, вот и все. Ты расскажешь бабушке?

– Зачем, при чем тут твоя бабушка?

– Не хочу, чтобы она переживала. В последнее время она выглядит не очень.

Полли права, хотя я удивлена, что она тоже заметила. Мама ничего не говорила, но папа под моим давлением признался, что после новых уколов от артрита ей немного нехорошо.

– Я еще не решила, говорить твоим бабушке с дедушкой или нет, – сообщаю я.

Хотя на самом деле решила. Не собираюсь признаваться, что так я дала бы им повод сказать: «А мы же говорили», – и это подтвердило бы их правоту в том, что я неспособна брать на себя ответственность за кого-то. Я не хотела им говорить уже из-за одного этого, а то, что маму лучше вообще сейчас не волновать, лишь укрепило эту мысль. Я протягиваю руку:

– Отдавай телефон.

– Что? Зачем? Если ты хочешь поставить там родительский контроль, то нет необходимости: мама