Юдоль - Михаил Юрьевич Елизаров
– Божье Ничто, ты здесь?..
– Конечно… – грустно отвечает царапина. – Где я ещё могу быть?..
– Что происходит с миром?
– Юдоль… – отвечает Божье Ничто. – Я тебе говорил.
– Но так и не объяснил, что это… – Костя трёт пальцем стекло, издающее мерзкий демонический клич: «Коохчи! Коохчи!» – Только сказал тысячу раз, что мы все скоро умрём…
Божье Ничто тяжко вздыхает:
– Правда в том, Костя, что все и так мертвы.
– Я точно живой! – решительно возражает Костя. – И родители, и Вера, и даже тётя Лина из «Спокойной ночи» – это живые люди!..
Костя снова переживает какое-то погружение. Это Божье Ничто решил поговорить без слов, одними смыслами и образами.
Увы, милый мальчик. Бог содержит в себе всё Сущее прежде его воплощения в Бытии. Это перманентное припоминание Высшим Духом самого себя: «Я помню, что желаю помнить и вспоминать» – можно назвать ещё триединством Спасителя: чистая потенция памяти; само пережитое, способное сохраняться; и, наконец, способность творить – воспроизводить свершившиеся факты раз за разом.
В гостиной отгремели победные фанфары сюиты «Время, вперёд!». Будничный голос диктора Кириллова произносит: «Добрый вечер! Здравствуйте, товарищи!»…
«Привычный мир, наблюдаемый тобой из окна, – это усилие Господне, итог Его высшей мнемонической техники, поддерживающей каузальную иллюзию жизни, что завершилась. Бога поэтому и называют Спасителем, ибо он кропотливо воспроизводит каждый атом несуществовавшего мироздания – воспоминание о прошлом, которого не было. То, что вы принимаете за биение собственной жизни, – лишь движение Божьей Памяти, перманентное воскресение в Боге».
– На заседании бюро ЦК КПСС рассмотрели и одобрили предложение правительства по перестройке системы повышения квалификации и переподготовки руководящих работников и специалистов народного хозяйства!.. – объявляет Кириллов.
В сравнении с бархатом Левитана голос Кириллова скромнее, проще и скорее напоминает ситец, но зато его можно слушать бесконечно, точно шум дождя или тиканье часов. Он не будоражит, не тревожит. Так разнятся грозный Сталин и полусонный ласковый Брежнев…
Но даже в ущербной человеческой памяти, Костя, прослеживается отблеск её высшей природы. Вспоминая, люди богоподобны! Память – это мост между Богом и человеком, ибо, вложив в человека мысль о себе самом, Бог тем самым даровал людям и возможность Памяти как таковой. А Память у Бога одна – литургическая практика поминовения мёртвых. Память вообще возникла с единственной целью – вспоминать ушедших, а всё остальное – побочка, материал для козней Сатаны; плотские фантазмы, обращённые не к памяти, а к чувствам. Словом, не активное поминовение, а пассивная и бесконечная рефлексия стыда.
– На заседании бюро ЦК КПСС были рассмотрены некоторые другие вопросы внешней политики, а также экономического и социального развития нашей страны!
Если бы Кириллов изо дня в день читал один и тот же текст, никто бы не заметил. Это просто нескончаемый круглосуточный монолог государственной рутины.
Память – она и великая Скорбь, ибо само её существование напрямую говорит о том, что бытие закончилось и нуждается в ежесекундном поминовении. В монастырях издавна устоялась молитвенная форма чтения неусыпаемой Псалтири; и недаром кражей памяти у монахов пробавляется Нечистый, чтобы слуги Господа не могли должным образом исполнять свои литургические функции по вспоминанию Бога, который, в свою очередь, воскрешает мир. Бог питается людской памятью, и одновременно его Память творит мир и людей, помнящих Бога. Божья Память обеспечивает присутствие в миге вечно не наступающего сейчас, так как это единственное время бытия для мертвецов – без прошлого и будущего. Для Бога все мертвы, мой бедный мальчуган…
– Если мы умерли, Божье Ничто, то когда это случилось?
– Неправильный вопрос, дружок. Вы и не были живы по-настоящему. Всё мёртво изначально, кроме Бога.
– И ты тоже мёртвый? – уточняет Костя.
– Я просто частичка, фотон высшей Памяти и не имею отношения ни к жизни, ни к смерти…
Вот и разгадка, милая, почему Божье Ничто обнаружилось в седьмом гробовом гвозде. Но, с другой стороны, где ещё обитать ангелическому симбионту, как не на кладбище – традиционном месте Поминовения?
Будь Костя чуть поумнее, спросил бы: «Божье Ничто, раз все, как ты говоришь, мертвы, тогда чего бояться какой-то там Юдоли? Что может изменить восстановленный Сатана? Возвысится и станет главнее Бога?»
– Сатану вспоминают как прочую часть мира, хотя Лукавый в своей гордыне полагает, что предсуществует сам по себе на равных с Создателем.
Костя задумчиво трёт пальцем стекло. Оно издаёт скрипучие демонические мантры:
– Коохчи Ахорн Нхагв Магу-ул!..
Малыш, ты видел опущенных Кхулгана, Огиона, Эстизею. Их игрушечный пантеон наказали, но из милости продолжают вспоминать. Бог же ослабил себя добровольно. Всемогущий Дух нашёл в себе силы проявиться в обыденном и ничтожном – тварном мире. Бог снизошёл до Вещи, вроде «Электроники ИМ-02», сделался ей равен, потому что яйцеловка обретает смысл исключительно в присутствии человека. Но когда Бог слаб и человечен, внутри его Воспоминания поднимает голову Сатана.
– Коохчи нахтара нъхива-алъ! – скрипит стекло. – Кшта-хъа-ар магул а-алум! Н-н-н-н!..
– Значит, Бог слабее Сатаны?
– Что ты, Костя! Просто в твоём времени Бога как бы ещё нет. Этим заодно объясняется и присутствие Зла в реальности, созданной Абсолютом, который Добро и Любовь. Бог появится только в будущем и создаст прошлое со всеми людьми, зверями, птицами и рыбами, чтобы Ему было что воскрешать. Но тварное прошлое находится за пределами Божьей Воли. Богу не проникнуть в него целиком, лишь в ослабленном или уменьшенном виде, чтобы не повредить его хрупкость и миниатюрность. Поэтому создаётся ошибочное впечатление, что Сатана велик, силён и почти на равных с Богом. Но Сатана – такое же воспоминание и имеет лишь ту власть, которую ему позволили иметь…
Это, милая моя, косвенно пересекается с базовой гностической ересью, что ущербность земного мира напрямую связана с тем, что творит его даже не последний в цепи божественных эманаций эон София, а её несовершенный выкидыш, Демиург, Яхве – называй как хочешь, в общем, порченый страхом и гордыней недо-Бог, и близко не обладающий мудростью изначального Отца. Демиург не ведает о высших мирах за своими пределами, считает себя первым и единственным. Но при этом нельзя сказать, что божественная природа его неистинна. Если Демиург осознает своё происхождение и вспомнит, что просто проекция проекций Отца, тотчас исчезнет вместе со своим убогим материальным порождением…
Косте снова приходит на ум мультяшная картинка с Волком и Микки Маусом, которые сражаются за яичный ресурс.
– Что такое Юдоль? – спрашивает он в который раз.
– Бог, создавая Вещи Мира, прикрепил к ним Имена. Единственная форма поминовения – произнесение Имени. Так работает литургическая священная Память. Назвать – значит воскресить. Бытие – это Вселенский Синодик и нескончаемая церковная служба.
