Завтра, завтра - Франческа Джанноне

Наконец Джорджо сошел на берег и, подойдя к Аньезе, заключил ее в объятия.

– Моя Кучеряшка… Боже, как же мне не хватало твоего запаха, – прошептал он, прижимая ее к себе. Потом Джорджо немного отстранился и, глядя Аньезе прямо в глаза, нежно взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы. Несколько матросов, только что сошедших на берег, стали отпускать грубые шуточки.

– Ну ты и красавчик, Тощий! Прям-таки Рудольф Валентино местного разлива! – подколол его один матрос с сильным римским акцентом. Аньезе смутилась и покраснела.

– Придурки, что с них возьмешь, не обращай внимания, – весело ухмыльнулся Джорджо.

Они шли по набережной, держась за руки, пока из радиоприемника, стоявшего в киоске с напитками, на всю громкость раздавалось: «Лунный загар молочного цвета… Всю ночь ты на крыше, на крыше, как кошка. И если на небе полная луна, ты становишься совсем белоснежной…»

Аньезе в полголоса принялась подпевать: «Тин-тин-тин, лунные лучи, тин-тин-тин, тебя целуют…»

Джорджо с улыбкой взглянул на нее.

– Мне нравится эта песня, – пояснила она. – Она поднимает настроение.

Он улыбнулся и чмокнул ее в щеку.

Они зашли в остерию «У Пино», заказали четверть литра красного вина и принялись обмениваться новостями. Джорджо рассказал, как рад был повидаться со своими братьями в Савоне и как сильно те подросли.

– Энрико скоро сравняется со мной ростом, просто не верится! А Лука… он лучший ученик в классе. Особенно по математике. Это и хорошо, будет кому подбивать счета, когда я открою свою компанию! – заключил Джорджо.

Аньезе кивнула и подперла голову рукой. Ее щеки горели, взгляд слегка туманился.

– Ого, да ты уже пьяна? – спросил он.

Она выпрямилась.

– Не знаю. Вроде нет. Чувствую себя просто, как бы сказать, легко. Вот.

Аньезе расслабленно улыбнулась, а Джорджо засмеялся.

– Ладно, но больше никакого вина, – сказал он и придвинул ее бокал к себе. – Теперь твоя очередь. Что я пропустил?

Аньезе сложила руки на столе.

– На самом деле есть одна новость. Я изменила формулу «Марианн».

– Как это «изменила формулу»? Ну-ка, расскажи поподробнее. – Джорджо с интересом подался вперед.

Тогда Аньезе рассказала ему о перепалке с Колеллой и его безумном решении снять «Марианн» с производства, о том, как она не могла этого принять и ломала голову, пытаясь найти решение.

– И вот, – продолжила она, – я подумала: я ведь могу изменить формулу и улучшить мыло! И тогда Колелла вернет его в производство. Я назвала его «Нувель Марианн». И создала, думая о тебе, – добавила она тихо, опустив глаза.

– Обо мне? – удивился Джорджо, слегка польщенный. Он протянул руки через стол и взял руки Аньезе в свои. – Правда? Ты сделала мыло для меня? Как твой дед для своей Марианны?

Он почувствовал, как его сердце переполняется нежностью. Аньезе подняла глаза и с улыбкой кивнула.

– Я хочу, чтобы оно было голубого цвета. Как твои красивые глаза. Оно будет на основе талька, как и «Марианн», но с черничной сердцевиной, капелькой ванили и тонкими нотами лимона и мандарина.

Джорджо слушал ее, восхищаясь и благоговея. «Просто невероятно, – думал он, – все, что она говорит или делает, поражает меня до глубины души».

– Я купила все, что нужно, и экспериментировала с эссенциями дома несколько недель. Пришлось сделать много проб, но оно того стоило. Я хочу, чтобы аромат получился… уникальным! – продолжила она. – И теперь, когда я подобрала рецепт, я готова предложить его Колелле.

Джорджо нахмурился.

– Почему у тебя такое лицо? – спросила она.

– Ты уверена, что это хорошая идея? Он просто украдет у тебя рецепт и присвоит себе, как случилось с «Инес». По-твоему, это справедливо?

Она пожала плечами.

– Я знаю, но разве у меня есть выбор? Что мне еще остается?

– А если ты принесешь ему уже готовое мыло, но без рецепта? Тогда формула будет только твоя, и когда ты откроешь свой «Дом Риццо», то сможешь забрать ее с собой, на свою новую фабрику… – добавил он, произнеся последние слова почти шепотом.

Аньезе задумалась.

– Да, но как ты предлагаешь это сделать? Я не могу работать над мылом тайком, Колелла сразу же заметит. Это невозможно, – заключила она, покачав головой.

Повисла короткая пауза.

– А что, если… – пробормотал он, и его лицо озарилось хитрой улыбкой. – У тебя ведь до сих пор есть ключи от мыловарни?

– Ну да. Колелла не поменял замок на воротах… Но причем здесь ключи?

– А Колелла знает, что они у тебя есть?

– Нет, даже не догадывается. Он забрал ключи, которые были у отца. Я уверена, что он и не знал, что у нас с Лоренцо есть свои.

– Там ведь нет сторожа?

– Точно нет. Я знала бы, если бы был. Марио мне все рассказывает.

– А ты умеешь пользоваться оборудованием?

– Разумеется, – ответила она с недоуменным видом, все еще не понимая, к чему он клонит.

– Вот как мы поступим, – воскликнул Джорджо, хлопнув по столу рукой так, что задребезжали стаканы. – Мы проникнем туда сегодня же ночью. Я тебе помогу. Закроемся на фабрике и выйдем до рассвета. Но не одни, а с «Нувель Марианн»!

Аньезе изумленно посмотрела на него.

– Что ты такое говоришь? Это невозможно.

– Почему нет?

– Слишком рискованно… А если нас поймают?

– Как они могут нас поймать? Никто об этом даже не узнает, поверь мне.

– А что я скажу своим? Я всегда ночую дома…

– И не надо ничего говорить. Выйдешь незаметно, когда они уснут. Я так делал не раз, – сказал Джорджо, махнув рукой.

– Да, но что, если что-то все же пойдет не так и нас поймают?

– Как сильно ты хочешь сделать это мыло? По шкале от одного до десяти, – резко спросил он.

– На одиннадцать… – ответила Аньезе.

Он посмотрел на нее с улыбкой и подмигнул, будто и не ожидал другого ответа.

* * *

В пятницу Лоренцо приехал к Гуарини пораньше. Припарковался на обычном месте у дома и, выходя из машины, заметил двух высоких и крепких мужчин, которые выгружали из фургона громоздкую прямоугольную коробку.

– Сюда, пожалуйста, – командовала горничная, стоя в дверях, пока мужчины волокли ящик по лестнице.

– Добрый вечер, Роза, – поздоровался Лоренцо, подходя ближе. – Я за Дорианой.

– Входите, входите. Синьорина Дориана еще не готова, – ответила та, закрывая за ним дверь. – Можете подождать здесь. – И снова обратилась к мужчинам: – Кухня внизу. Лестница слева, следуйте за мной.

Лоренцо стоял и ждал в просторной прихожей, перекатываясь с пяток на носки. «Интересно, что там в ящике, – думал он. – Наверное, какой-то новомодный электроприбор…» Он решил, что будет интереснее посмотреть на него, чем стоять здесь без дела. Спустившись на два лестничных пролета, он остановился на пороге кухни и заглянул в комнату: мужчины сняли картонную упаковку и теперь, под восхищенные взгляды горничной, устанавливали в угол холодильник. Лоренцо впервые видел холодильник так близко: белый, округлый, с плавными линиями. Ну конечно! Это же тот самый, о котором поют в рекламе: «Отличный-настоящий! Холодный-морозящий!»

Он не смог сдержать смешка. Надо же, какая глупая песенка. «Один в один как те, что любит надутый индюк Колелла», – подумал он с презрительной усмешкой.

Лоренцо вернулся наверх в тот самый момент, когда Дориана спускалась по широкой лестнице, держась за позолоченные перила. На ней было желтое платье без рукавов с широкой юбкой до колен и черной лентой, обхватывавшей тонкую талию. Мягкая линия декольте обнажала белоснежную кожу. Глядя, как она идет ему навстречу с непринужденной улыбкой на накрашенных красной помадой губах, Лоренцо не мог не думать о том, что она еще никогда не выглядела так мило.

Когда они подошли к автомобилю, Лоренцо направился к водительской двери, а Дориана застыла с другой стороны, сцепив руки, и выжидающе уставилась на него.

Лоренцо вопросительно взглянул на нее, и она, весело кивнув, указала на дверь.

– О, черт. Прости, – пробормотал он, обходя машину, и с неловкой улыбкой открыл ей дверь.

* * *

– Верхние или нижние ряды? Верхние сто восемьдесят лир, нижние – сто тридцать, – монотонным голосом объявил кассир с впалыми щеками и скучающим выражением лица.

– Конечно, верхние, – ответила Дориана и положила руку на плечо Лоренцо.

Он ответил ей сдержанной улыбкой и заплатил за двоих.

В полупустом зале Лоренцо весь фильм не проронил ни слова. Время от времени