Завтра, завтра - Франческа Джанноне

я помогу, – сказала она и тут же с удивлением и внезапной нежностью вспомнила, что слово в слово повторила сейчас то же самое, что сказал ей дедушка много лет назад, когда впервые разрешил ей самой добавить эссенцию талька.

Джорджо наклонился над смесителем и стал по чуть-чуть добавлять краситель, пока мыло полностью не окрасилось в голубой цвет.

– Как красиво! – воскликнул он.

– Видишь? Настоящее волшебство, – сказала Аньезе, положив ему руку на плечо. – Знаешь, дедушка как-то пообещал, что однажды мы с ним искупаемся в горячем мыле.

Джорджо повернулся и лукаво посмотрел на нее.

Аньезе рассмеялась.

– Нет, даже не думай!

Она бросила взгляд на часы и с грустью поняла, что до рассвета осталось всего четыре часа. Через четыре часа корабль Джорджо отплывет и они снова расстанутся. В очередной раз.

Вскоре они переправили горячую жидкую массу в сушилку.

– Видишь рамы, что крутятся в сушилке? – спросила Аньезе, указывая пальцем. – На них мыло затвердевает при контролируемой температуре. Через двадцать минут наш блок будет готов. Нам просто нужно подождать.

– А потом? Что будем делать? – спросил он.

– Пойдем наверх, резать и формовать. Это не займет много времени, блок маленький. На этом, пожалуй, и все. На оттиски времени уже не хватит, но ничего страшного.

В половине пятого утра первые образцы «Нувель Марианн», овальные, голубого цвета, вышли из выпускного отверстия автоматического пресса.

Аньезе с замиранием сердца взяла в руки кусок мыла и едва не прослезилась. Какой насыщенный аромат! В нем отчетливо различался тальк, но в то же время чувствовались нотки ванили и черники, а также совсем легкие оттенки лимона и мандарина. «Да, все именно так, как я хотела», – довольно подумала она. Аньезе задумалась, испытывал ли дед то же счастье, что чувствует сейчас она, когда создал «Марианн». Наверное, да. В одном она была абсолютно уверена: с ней рядом сейчас тоже был любимый человек.

– Ты справилась, Кучеряшка… – прошептал Джорджо, стоя позади нее и обнимая ее за плечи. – Я горжусь тобой.

Он уткнулся подбородком в изгиб ее плеча.

– Мы справились, – поправила его Аньезе. Она отвела руку назад и взъерошила ему волосы.

12

Последняя остановка

Октябрь 1959 года

Аньезе разбудили громкие голоса, доносившиеся с первого этажа. Сонная и растрепанная, она приподнялась в кровати и бросила взгляд на будильник: не было и семи.

– Что за шум, – пробормотала она, потирая глаза. – Я могла бы поспать еще целых полчаса.

Она снова легла и накрылась одеялом с головой, но уснуть не получалось.

– Пойду посмотрю, что там происходит. Куда подевались тапочки? – проворчала она, присаживаясь на корточки и заглядывая под кровать.

Тапки нашлись за коробкой с образцами «Нувель Марианн».

Аньезе надела правый тапок, потом левый и спустилась на кухню.

– Могу я узнать, что на тебя нашло? Раньше ты никогда не жаловалась, – говорил Джузеппе, сидя за столом в пижаме с чашкой кофе в руках.

– Я устала! – вспылила Сальватора.

Она стояла у раковины в ночной сорочке и терла губкой блюдце.

– Из-за чего крики? – спросила Аньезе, садясь за стол.

Джузеппе вздохнул.

– Твоя мать хочет стиральную машинку, – сказал он и глотнул кофе.

– А твой отец не хочет ее покупать, – пожаловалась Сальватора.

Она поставила блюдце на сушилку и вытерла руки полотенцем.

– Неправда. Я же сказал тебе: куплю, как только появится возможность…

– И когда? Когда она появится? – перебила Сальватора, уперев руки в бока. – Раньше у нас, по крайней мере, не было таких проблем. Телевизор ты мне сразу купил или нет?

Джузеппе сплел пальцы.

– Ты же знаешь, что нам пришлось немного затянуть пояса. Я вложил почти все деньги… Вот закончу с лодкой, и увидишь, сколько таких мы продадим. Потом я тебе не только стиральную машинку куплю, но и холодильник!

– Лодка то, лодка се… Больше тебя ничего не волнует, – возмутилась мать.

Аньезе следила за их спором, переводя взгляд с одного на другого.

– А ты что, сегодня решила не завтракать? – поинтересовалась Сальватора резким тоном и, не дожидаясь ответа, налила дочери молоко и поставила перед ней банку с печеньем.

Аньезе подняла крышку и достала шесть печений, отсчитывая по две штуки.

– А сколько стоит стиральная машина? – неожиданно вмешалась она.

Сальватора облокотилась на буфет и скрестила руки на груди.

– Такая, как у тети Луизы, стоит сто тридцать девять тысяч лир. И я хочу такую же, – ответила она, отводя взгляд.

– Но, дорогая… – попытался образумить ее Джузеппе. – Ты всегда стирала вручную. Можешь еще немного потерпеть…

– Конечно! – с обидой воскликнула Сальватора. – Кому какое дело до того, что у меня болит спина, и мучает радикулит, и руки напрочь испорчены…

Голос ее задрожал, и на глазах выступили слезы.

«Бедная мама, – подумала Аньезе, насупившись. – Сто тридцать девять тысяч лир… Это почти четыре мои зарплаты. Конечно, это много. Но так жаль видеть ее в таком состоянии. Интересно, сколько у меня на сберегательной книжке?»

Она быстро прикинула в уме, сложив деньги, которые отдал ей отец после продажи мыловарни, с теми, что она откладывала ежемесячно, с тех пор как начала работать у Колеллы.

– Мама, я куплю тебе машинку, – объявила она и надкусила печенье.

Джузеппе и Сальватора повернулись и с удивлением посмотрели на нее.

– Нет, дорогая, – сказала мать, смягчая тон. – Это не твоя забота, это обязанность отца.

– Я серьезно, мама. У меня есть немного денег. Я коплю…

– Давай-давай, иди, собирайся, а то опоздаешь на работу, – прервал ее Джузеппе.

Аньезе кивнула и, тяжело вздохнув, поднялась и вышла из кухни.

Поднимаясь по лестнице, она услышала, как Сальватора пробормотала:

– Вот уж действительно хорошая девочка, не то что этот…

* * *

Несмотря на мягкую погоду раннего октября, Джузеппе взмок, пока дошел до верфи. Перед тем как войти, он глубоко вздохнул и вытер затылок платком. И хотя в последние месяцы он много ходил пешком и строго придерживался диеты, ему удалось сбросить всего три килограмма.

«Плохо, синьор Риццо. Очень плохо, – сказал ему врач на последнем осмотре. – Вы тащите какую-то ношу, от которой не можете избавиться. Поймите, что это за груз, и вы потеряете свои килограммы», – заключил он с видом человека, который знает больше, чем говорит.

– Вот ты где! – воскликнул Луиджи. – Иди, подмени меня, мне надо помочь Микеле.

Он указал на рыбацкий катер, который Микеле обивал деревянными рейками.

Джузеппе снял пиджак, украдкой бросив взгляд на мужчин. Луиджи, вероятно, что-то заметил, потому что однажды спросил:

– Джузе, все в порядке? Ты в последнее время какой-то странный. Тебя что-то беспокоит?

Джузеппе промямлил, что переживает за катер. Он и правда боялся, что они не успеют закончить к апрельскому салону, ему казалось, что работа идет слишком медленно.

– Не волнуйся. Если я сказал, что мы справимся, значит, справимся, – заверил его друг, положив ему руку на плечо. От этого прикосновения Джузеппе вздрогнул.

Он сел на табурет и принялся шлифовать наждачной бумагой деревянную поверхность лодки с того места, где остановился Луиджи.

– Нужно выбрать цвет краски. И название тоже. Ты уже думал над этим? – спросил Луиджи, закрепляя рейку несколькими гвоздями.

– Название еще не придумал, – ответил Джузеппе, оборачиваясь. – А вот насчет цветов… Мне хотелось бы, чтобы лодка была черной с бордовым.

Луиджи замер.

– Черной с бордовым? – повторил он.

– Ну, это, конечно, элегантно, – заметил Микеле.

Джузеппе натянуто улыбнулся, затем отвернулся от них и снова принялся шлифовать деревянный борт лодки и так молча провел за работой все утро.

Когда Джузеппе возвращался домой, он вдруг почувствовал странную слабость, как будто вот-вот потеряет сознание. Рука ныла. Еле передвигая ноги, он оперся о стену и сполз вниз. Перед глазами все расплылось, и он внезапно забыл, где он и куда направляется.

В этот момент возле него остановился голубой «Фиат–500».

– Синьор Риццо, вам плохо? – спросил молодой человек.

Он поставил машину на ручник, вышел и поспешил подхватить Джузеппе под руки.

– А ты кто? – пробормотал Джузеппе с отсутствующим выражением лица.

Молодой человек нахмурился и пристально посмотрел на него.

– Как это кто? Антонио, сын Марии.