Собаки и волки - Ирен Немировски

– Я жалуюсь не на вас, но последние два года вы полностью доверились этому маленькому авантюристу, который появился из ниоткуда… Все эти иностранные кредиты, все это нагромождение комбинаций совсем не в нашем духе.

– О ком ты говоришь? – спросил Соломон. – Семейный дух, на который ты ссылаешься, как нельзя лучше воплотился в твоем кузене, и, позволь сказать тебе, Гарри, если бы твой дед вернулся на землю, он узнал бы себя именно в нем, а не в тебе.

– Но ведь до сих пор нам никто не был нужен, чтобы жить и процветать.

– Нет, но нравы и деятельность фирмы изменились совсем не так сильно, как ты думаешь, Гарри. Мы ссужали состояния королям еще до твоего рождения.

– Но не так, не так, – возразил Гарри, нетерпеливо покачав головой. – Не держите меня за ребенка. Я знаю, о чем говорю. Два года мы хватаемся за все и сразу, золотые прииски и железные рудники, пушки и платина… Так маклеры в нижнем городе с одинаковым безразличием покупали и продавали кишмиш из Смирны и шелк из Туркестана. А ведь в один прекрасный день мне одному придется нести на своих плечах этот груз!

– Плечи и вправду слабоваты, – сказал Исаак, – но мы надеемся прожить еще несколько лет и не отходить от дел, пока наследник нашего дома не докажет, что он достоин стать нашим преемником.

«Интересно, – подумал Гарри, – смеются ли они внутренне над напыщенными фразами, которые произносят, или используют их из презрения, как человек не берет на себя труд выбрать для ребенка редкий цветок, а приносит ему самый обычный, который легче всего сорвать, или же они искренни. Воистину, чтобы добраться до сути дела и спасти их самих, а заодно и себя, пришлось бы их придушить. Вот мой кузен Бен от таких крайних мер бы не отказался, а я, пожалуй, для такого слишком цивилизован».

– Видно, семья Деларше о нас очень хорошо заботится, – заметил Соломон. – Твой тесть говорил со мной примерно в тех же выражениях, что и ты сегодня.

– И что же вы ему ответили?

Соломон улыбнулся, улыбка на его губах то появлялась, то исчезала, как слабая рябь на темной воде пруда.

– А какой смысл отвечать?

Гарри так хорошо представлял себе его лицом к лицу со старым Деларше: ему показалось, что он видит его затаенную усмешку и жест, которым он прикрывает глаза рукой, как бы заслоняясь от слишком яркого света.

– Эта атмосфера секретности, которая создана вокруг вас, – пробормотал он, – порождает ненависть.

Дядя выпрямился, появившееся на его лице высокомерное и ироническое выражение на секунду почти омолодило его.

– Ты думаешь меня напугать? Бедный мальчик! Разве до сих пор я видел что-то, кроме ненависти? Это часть моей жизни. Разве рыба боится воды?

– На самом деле мне кажется, – вдруг сказал Гарри, – что сегодня вы заново переживаете лучшее, что было в вашей жизни, только теперь через посредника…

Но они не ответили: им не понравилось, что их разгадали.

Солнце скрылось, в роскошной, душной комнате стало темно, серебряные искры на боку кофейника погасли сами собой. По знаку старого Соломона вошел слуга и помог старику подняться на ноги. Друг за другом переливчатые халаты исчезли, и Гарри остался один.

26

– Нам лучше разойтись, – сказала Лоранс.

Весенним воскресным днем за закрытыми дверями состоялся долгий разговор: самый печальный из супружеских разговоров, без криков, без слез и без надежды быть понятыми друг другом. Слуги, замершие в ожидании, слышали лишь невнятное бормотание и, временами, дрожащий и хмурый голос Лоранс, повторяющий:

– Это невозможно. Нам лучше расстаться.

Они приняли это решение по обоюдному согласию несколько месяцев назад, когда Лоранс узнала от своих старших сестер, которые чуяли интриги, как гончие – куропаток, что Гарри встречается с «этой девушкой». Но тогда она рыдала и обвиняла мужа, он защищался, вытаскивал на свет старые обиды. В конце концов, ссора оказалась из тех, которые возвращают к жизни, как после тяжелой, но не смертельной болезни; на следующий день произошло неубедительное примирение. Но, подобно больному, который считает себя исцеленным, но смертельная болезнь все еще гнездится в его теле, между супругами оставалось недоверие и принужденность, мало-помалу отравлявшие все время, которое они проводили вместе.

Накануне Лоранс спросила его, поедет ли он с ней в круиз, на который она была приглашена. Он ответил: «Нет».

После первой сцены по поводу Ады они больше не говорили о ней, и Гарри теперь понимал, что его жена не оставила надежды на то, что они с Адой расстанутся.

Он не знал, какой силы надежда жила в Лоранс! Не как у Ады, которая до синяков колотила кулаками в запертую дверь, а как у ее провинциальных прабабок, которые терпеливо чинили кружева и не сдавались, даже если другие считали, что это просто лохмотья. Они знали, что с помощью труда и долгих бессонных ночей все можно починить, почистить и сделать так, чтобы оно выглядело как новое, но для этого не нужно жалеть ни времени, ни труда. Ей казалось, что этот роман закончится или сойдет на нет, но на самом деле, как она с горечью говорила себе, Ада заняла ее место. Лоранс пугало не то, что у него есть любовница, но то, что она стала ему другом. Гарри возвращался домой не как человек, обессилевший от страсти, возвращается к покою и пресности супружеских отношений (она бы простила это: разве она не видела, как ее мать так принимала Деларше?), но как будто он покидает тихую гавань, чтобы выйти в бурное море. Этого Лоранс не могла понять. Разве она не старалась после первой и единственной сцены никогда больше не повышать голос, не жаловаться на то, что ею пренебрегают, не искать заверений и обещаний? Но когда он был с ней, то казалось, что он все время боится какого-то удара, какой-то обиды. До такой степени, что его лицо, которое было ясным и светлым, когда он уезжал от Ады, после нескольких минут пребывания в супружеском доме опять становилось усталым и мрачным.

Ее спасением было бы поверить в собственную победу, но это было невозможно.

Случай, произошедший в день перед ссорой и не имевший ничего общего со связью Гарри, внезапно положил конец этому долгому, терпеливому, напрасному труду. Каждый первый четверг месяца ребенка отвозили к старой мадам Зиннер. Лоранс очень серьезно относилась к материнскому долгу и иногда сама ездила забирать малыша. Сегодня она застала пожилую даму в отчаянии: ребенок упал и до