Пусть она вернется - Синтия Кафка
Это так по-человечески. Но не забывайте никогда, что вы не исчезли из вашей собственной жизни. Поэтому живите, вы должны жить. Не прячьтесь от маленьких повседневных радостей, наслаждайтесь ими по возможности. И да, у нас есть право на счастье вопреки всему. И право на творчество тоже. Да, нужно будет научиться сочетать ожидание и надежду и переживать все сложные эмоции, которые вас постоянно осаждают. Но все это для того, чтобы прожить лучшую жизнь, которую вы заслуживаете. Я желаю вам обрести храбрость прийти к этим выводам, и никогда не забывайте, что мы не одиноки. Мы с вами, здесь. Спасибо, что выслушали.
Я заканчиваю мое выступление под аплодисменты публики. Перед собой я вижу взволнованные, восторженные лица. Я задела их за живое, в этом я уверена, пусть и знаю, что этот текст я писала прежде всего для себя, для той девочки-подростка. Я бы хотела, чтобы мне тогда сказали то же самое.
Тимоте был прав, как всегда. Помогать другим – это помогать себе. В подобной ситуации никогда не бывает ни слишком рано, ни слишком поздно для этой философии.
Волонтеры подходят с благодарностями, а я благодарю их в ответ за то, что они рассказали о своем опыте. В течение последних пяти лет, с тех пор как я стала членом ассоциации вместе с Тимоте, я уже рассказывала свою историю множество раз, но всегда в интимной атмосфере семьи, пострадавшей от исчезновения близкого человека. Сегодня я в первый раз согласилась прочесть лекцию публике и еще раз смогла выйти из зоны комфорта, чем очень горжусь.
Люди подходят поприветствовать, поблагодарить. Я пожимаю руки, улыбаюсь, краснею от комплиментов. Некоторые меня обнимают, рассказывают свои истории, вкратце – я понимаю, что за каждым случаем прячется целая жизнь, иногда сломанная навсегда. Я их понимаю, я им своя.
Кто-то мне протягивает бокал с шампанским, чтобы выпить за дружбу.
– Я даже чуть всплакнула, пока слушала твою речь! Выпьем же за новую жизнь, – произносит тост президент ассоциации, ставшая моей близкой подругой.
– Тимоте не умеет хранить секреты, судя по всему!
Гислен прикрывает усмешку ладонью.
– Это мягко сказано. Он раздулся, как павлин, рассказывая направо и налево, что его жена защитила диплом с отличием.
– Он преувеличивает, – смеюсь я. – Это нельзя назвать отличием!
– Ты скромничаешь. Пойти учиться в тридцать лет, работая волонтером, да еще живя насыщенной жизнью, и стать арт-терапевтом – это не для всех!
– Вы все мне очень помогли, – заверяю я, совсем расчувствовавшись.
– Это точно. Без нас у тебя бы ничего не вышло, – смеется она. – Но смотри, тебя ждет твой фан-клуб, иди к ним. Твоя поклонница номер один уже начеку!
Я поднимаю голову и окидываю взглядом помещение.
И почти сразу замечаю в углу зала папу, Карин, Селию и мою малышку. Ее глаза сверкают от возбуждения. А я, глядя на них, таю от любви.
– Мамочка! – девчушка, умаявшись от ожидания, прокладывает себе дорогу сквозь толпу взрослых, без всяких колебаний шагая по чьим-то ногам, упорно двигаясь к цели. Она прыгает в мои объятия. Я целую ее нежную шейку, она вырывается, переливчато хохоча. Самый сладкий звук для моих ушей.
– Мама, давай, пшли сколее.
Я смотрю на часы, вдруг испугавшись, что опаздываю в аэропорт.
– У нас еще есть время, зайка, – выдыхаю с облегчением.
Вылет только через четыре часа.
– Но папочка говолит, там польный базаль. Елёпольт, мамулечка, это где?
– Вот папочка тебе по дороге все и расскажет, – смеюсь я.
– Папа обещаль купить мне бульку с изюмом, – хвастается моя дочь, быстро перескочившая на другую тему. – И еще ключе, он сказаль, что будет тольт бабули с тысячей свечек, и я буду дуть, дуть, вот так, – показывает она, надувая щеки изо всех силенок.
– Только сто свечек, не тысяча. Но это все равно очень много!
Конечно, она меня уже не слушает. Спеша скорее увидеть бабулю и все, что ждет ее в Нонце, дочь убегает вприпрыжку.
Я кричу ей вслед:
– Подожди меня, Лючия!
Но вцепившись в руку Тимоте, она посылает мне сияющую улыбку. Я обнимаю папу, Селию и Карин и прижимаюсь к Тимоте. Мой лучший друг, мое главное сокровище, а с недавних пор мой муж и папа той, кто стала главной звездой нашей жизни. Но прежде чем покинуть помещение, заполненное людьми, ждущими возвращения любимого человека, я думаю о моей матери. Она так и не вернулась, но мое путешествие по ее следам в определенном смысле вернуло мне меня саму. План Тимоте по моему возвращению сработал.
И если бы я должна была бы придумать фразу для гадальной карты на каждый день, то я бы предложила что-то вроде: «Доверяйте будущему, путеводная звезда обязательно найдется».
Благодарности
Когда мне было пятнадцать лет, у нас по соседству пропала женщина, по собственной воле исчезнув на несколько месяцев. По возвращении она никогда не рассказывала ни о причинах, которые заставили ее уйти, ни о том, что она делала в эти три месяца. Должна признаться, подобные исчезновения людей всегда меня буквально завораживали. А позднее, когда я уже стала мамой, то слышала от знакомых и друзей: «Как бы я хотел все бросить и исчезнуть из этой жизни». Воображение создало из этого роман.
Я не хочу раскрывать все, потому что если вдруг вы начнете, как я, с благодарностей, то будет очень обидно узнать конец истории слишком быстро. Поэтому я просто сердечно благодарю:
Гислен, президента Ассоциации по поиску пропавших людей ARPD в Дордони, за многочисленные подсказки и самые разные идеи;
Корсику – я вдруг осознала, что все мои романы начинаются в местах, сыгравших определенную роль в моей жизни. Шантийи, Оэдик, Монпазье… Я провела лучшие годы детства на прекрасном острове, и мне показалось очень важным отдать ему дань;
мою маму и Туану, с которыми я проводила замечательный июль в Фигаретто, в шалаше и с леденцом на палочке и множеством других чудес;
Антуана, Мариссу и Леандра, поддерживавших меня всякую минуту, не обижавшихся на меня за то, что я еду на Корсику писать, хотя я знала, что вы тоже туда хотели;
всю команду «Чарльстона» за поддержку, веру в меня и в
