Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

— Родных у него нет, ваше благородие.

— Жена, дети?

— Никого.

— С кем он был связан? Кто чаще всего наведывался к нему? В конце концов, любил ли он кого-нибудь?

— Да, ваше благородие, он хотел жениться на вдове Арташа.

Это также было интересным сведением, которое привлекло внимание поручика.

До самого рассвета он допрашивал Сето. Мучил до самого рассвета, но так ничего и не добился. Устав от допроса, он сунул маузер в кобуру и вызвал стражника:

— Увести в тюрьму...

Конвоиры вывели Сето. Поручик подошел к койке и как был, в мундире и сапогах, рухнул на нее.

Забрезжило утро. Тени незаметно угасали. Тишина была нарушена окриком Сого:

— Рассвело, а вы еще дрыхнете! Зима на носу... опять будете печься о хлебе... дармоеды! Вставайте!..

По утрам в Кешкенде первым просыпался Сого и будил батраков.

Сето под конвоем вели в карцер. Увидев Сого, он вдруг сорвался с места и, не обращая внимания на окрики конвоиров, кинулся к нему:

— Христом-богом молю, ага, спаси меня!

Конвоиры, запыхавшись, подбежали, встали в двух шагах от Сого.

— Что случилось, Сето? Кто это такие?

— Меня в тюрьму ведут, ага.

— Ты совершил кражу?

— Нет, нет, ага-джан! Монету ты сам мне подарил.

— Ты потерял ее?

— Нет, ага-джан! Варос обещал мне продать волоху на трехи, если я две бусины от сглаза передам Сагату и Левону. Я отнес и отдал. Из-за этого меня хотят провести через строй, ага-джан. Спаси меня, я до конца своей жизни буду батрачить на тебя...

Сого повернулся к конвою:

— Кто его допрашивал?

— Поручик Тачат.

Все сгрудились поодаль и слушали.

— Займитесь делом, прочь отсюда! — накричал Сого на них. — А вы ведите меня к поручику, — обратился он к конвою.

Поручик разлепил глаза, огляделся. В центре комнаты стоял Сого.

— Доброе утро. Вставай, поговорить надо.

Поручик встал с койки, неспешно одернул мундир, не обращая внимания на присутствие Сого, перекинул полотенце через плечо, собираясь выйти из комнаты, как Сого заслонил дверь:

— Господин поручик, ты должен бы знать меня, я — Сого. За что ты хочешь бросить моего слугу Сето в тюрьму?

— Сето?.. Какого еще Сето?.. Ах, да, того самого Сето!.. На что тебе этот трус и бездельник?

— Он трус среди вас. В горах ему равных нет.

— Если отпущу твоего молодца, что мне за это будет?

— Оказывается, ты умный человек. — Сого вынул из кармана и бросил на стол несколько золотых монет. — Бери.

Поручик прекрасно знал, что торговаться с Сого бессмысленно: цену товара тот называет сам. Поручик небрежно сгреб деньги со стола, прихватив заодно и серебряную монету Сето.

Вышел Сого во двор и наорал на стоящего понурив голову Сето:

— Айда домой! Сукин сын...

Следующей допрашивали вдову Арташа Арпик. Конвоир прошел вперед, толкнул дверь и пропустил ее. Побледнев, вдова еще с порога увидела поручика, и мороз пробрал ее.

— Входи, сестрица, входи, — любезно пригласил поручик. — Садись, душа моя, садись. — Вдова молча села. — Нашла кого облюбовать в мужья — негодяя Вароса! А он взял да бросил тебя, сбежал.

Вдова пожала плечами.

— Ну, выкладывай, что он тебе напоследок наговорил? Куда драпанул?

Вдова снова пожала плечами:

— Не знаю.

Тачат встал, зашагал по комнате, со всех сторон оглядел вдову и снова сел.

— Сколько у тебя детей?

— Один, ваше благородие. Я отправила его в другую деревню, к моим родителям.

— Правильно сделала. — Тачат велел конвоиру увести вдову в карцер. — Пусть посидит, авось ума наберется, тогда и побеседуем. Не давать ни воды, ни хлеба...

Мало кто знал, что Япон стремится к посту военного предводителя. Оттуда до поста президента было бы рукой подать. В правительстве сидели люди, которые поддерживали Япона и всячески поощряли действия кешкендского гарнизона. Но случилось непоправимое: гарнизон разваливался, и организаторские способности Япона могли быть взяты под сомнение. Нужно было любой ценой утаить свершившееся и новой мобилизацией пополнить гарнизон. Обыски и аресты можно было отнести за счет усердного исполнения предписаний правительственной телеграммы.

Допрашивал писаря и телеграфиста уездный комиссар лично. Оба долгое время молчали. Первым не выдержал пыток худой, болезненный писарь: после очередных жестоких побоев он потерял сознание, и в чувство привести его так и не удалось. Телеграфиста публично расстреляли перед строем. Перед расстрелом Япон произнес пространную речь о большевистской опасности и необходимости подъема боевого духа воинов. При этом он ни словом не обмолвился о массовом побеге из боевого гарнизона большой группы военнослужащих.

Тачату и без слов стало ясно, что дело о беглецах нужно закрыть как можно скорее. Поручик был расстроен — ведь это был прямой удар по его карману! Он учинил внезапные обыски, бросил в застенок около тридцати мужчин и женщин, принудив их откупиться и обрести свободу звонкой монетой. Между дел он совсем позабыл про вдову Арташа, спохватившись лишь через несколько дней.

Был поздний час. Дневальный зажег свечу, сунул в шандал и вышел: поручик приказал ему привести вдову.

Арпик была кожа да кости. Приказам Тачата подчинялась машинально. Она бросила лихорадочный взгляд на ведро с водой, стоявшее в углу комнаты, и кружку, блестевшую под свечой на деревянной крышке ведра.

Тачат и сам понимал, что бессмысленно с этой несчастной спрашивать за чужое преступление. Если даже Варос и поделился с ней кое-какими секретами, сейчас они и гроша ломаного не стоили. Близится час, когда Япон прикажет: «Хватит, Тачат, брось заниматься смутьянами, которых уже не воротишь, вернись в свою пехотную роту и займись учениями». И тогда у него вряд ли выпадет возможность посидеть с такой красавицей и чувствовать себя хозяином положения. Он велел дневальному никого не впускать, изнутри запер дверь и бросил ключ в карман.

— Ну, давай поговорим...

— Братец Тачат, вот тебе крест, я ничего не знаю. Отпусти ты меня. Я за тебя две свечки поставлю, ей-богу.

Тачат подошел, положил руку ей на плечо.

— Братец Тачат, клянусь, я ничего не знаю.

Тачат улыбнулся:

— Встань, выпей воды.

Вдова подошла к ведру, выпила две кружки воды.

Жажды не утолила, но постеснялась выпить еще. Тачат в ее сторону не смотрел.

— Спасибо тебе, братец Тачат.

— Подойди ко мне.

Вдова заколебалась. Тачат сам подошел к ней. Помертвевшая душой Арпик все поняла сразу...

Среди ночи поручик проснулся. Арпик сидела у стола и беззвучно рыдала. Он вздрогнул, заметив свой маузер перед